Лучшие цитаты кодекса бусидо. Бусидо: путь самурая Основные положения и постулаты кодекса Бусидо

— национальной религии японцев), становилось также областью философского знания, предметом этики. Будучи слитым воедино с восточной философией, бусидо носило характер практического нравоучения. считали его методом совершенствования психической и телесной гигиены. Бусидо нравственно осмысляло философское мироучение в целом и было призвано научить самурая «правильной жизни» в феодальном японском обществе. Оно совмещало в себе теорию бытия и изучение психики человека, решало вопросы, связанные с понятием сущности индивидуума, его роли в окружающем мире, смысла жизни, добра и зла, нравственных ценностей и нравственного идеала. , должен был чётко сознавать свой моральный долг, в частности свои личные обязанности по отношению к сюзерену, должен был сам оценивать свои действия и поступки, морально осуждать себя в случае неправильных действий, нарушения своих обязанностей и долга. Такое моральное самоосуждение влекло за собой, как правило, самоубийство, совершавшееся по определённому ритуалу путём — вскрытия живота малым самурайским мечом. Таким образом самурай смывал кровью бесчестье, позорящее его.

Бусидо, как способ регулирования поведения воина , не опиралось непосредственно ни на какие специальные учреждения, принуждавшие к соблюдению моральных норм, оно основывалось на силе убеждения, общественного мнения, примера, воспитания, традиций и силе нравственного авторитета отдельных лиц, отмеченных . Принципы бусидо не были объединены в специальный свод правил и не были изложены ни в одном литературном памятнике феодальных времён, однако нашли своё отражение в легендах и повестях прошлого, рассказывающих о верности вассала своему феодалу, о презрении к смерти, мужестве и стойкости самураев.

Смерть превратилась в высшую форму добродетели. Оскорбивший добродетель должен погибнуть. Не сумевший отстоять добродетель тоже должен погибнуть. Это так же нормально, как восход солнца и наступление ночи, как любой закон природы. Поэтому кровавая вендетта и массовые избиения вражеских солдат были для самурая так же естественны, как и массовые самоубийства в связи с поражением или индивидуальное . Чувство чести. Сознание собственного достоинства воспитывалось у детей самураев с детства. Воины строго охраняли своё «доброе имя» — чувство стыда было для самурая самым тяжёлым. Японская поговорка гласит: «Бесчестье подобно порезу на дереве, который со временем делается всё больше и больше».

Честь и слава ценились дороже жизни, поэтому, когда на карту ставилось одно из этих понятий, самурай, не раздумывая, отдавал за него свою жизнь. Нередко из-за одного слова, задевающего честь самурая, в ход пускалось оружие; такие схватки буси заканчивались, как правило, смертью или ранением.

Во всех своих действиях самурай должен был исходить из соображений высшей справедливости и честности, что, разумеется было утопией во времена коварных интриг, заговоров и междоусобных войн. Тем не менее в частностях самураи были весьма щепетильны. Поговорка «буси ва ни гон наси» («слово самурая свято») появилась не случайно, ибо самураи презирали ложь. Презрение ко лжи не мешало им, однако, оправдывать лесть, бахвальство и хитрость, которую при случае можно было назвать «военной», а их утончённый эстетизм нередко граничил с садизмом.

Ложь для самурая была равна трусости.

Слово самурая имело вес без всяких письменных обязательств, которые, по его мнению, унижали достоинство. Как правило, слово, даваемое самураем, было гарантией правдивости уверения. На клятву же многие из самураев смотрели как на унижение их чести. Очевидно, именно поэтому в японском языке нет слова «ложь»; слово «усо» употребляется как отрицание правдивости (макото) или факта (хонто). Кроме чисто профессиональных особенностей, присущих сословию воинов, самурай должен был, по бусидо, обладать также благосклонностью, милосердием, чувством жалости, великодушием, симпатией к людям. Милосердие самурая (бусино насакэ) не было просто слепым импульсом, оно находилось в определённом отношении к справедливости, так как означало сохранение или уничтожение жизни. Основой милосердия считалось сострадание, потому что «милосердный человек самый внимательный к тем, кто страдает и находится в несчастье». Этикет войны требовал от самурая не проливать кровь более слабого побеждённого противника. Исходя из этого, объявило сострадание к слабым, беспомощным, униженным особой добродетелью самураев. Однако принцип милосердия, который бусидо считало принадлежностью каждого воина, часто нарушался жестокой действительностью феодальных времён, когда самураи грабили и убивали мирное население побеждённых княжеств и кланов. Облик «истинного» самурая должен был содержать в себе ещё и принципы «сыновней почтительности», обусловленные древним понятием патриархального рода, и «братской привязанности». Японского рыцаря уже в детстве учили презрению к торговцам и деньгам, что должно было сделать его совесть «неподкупной» в течение всей жизни. Самурай , который не разбирался в покупной способности монет, считался хорошо воспитанным. Естественно, каждый буси понимал, что без наличия средств невозможно ведение войны, тем не менее счёт денег и финансовые операции представлялись самым низшим представителям кланов.

Бусидо развивало в воинах любовь к оружию, которое должно было внушать самураям чувство «самоуважения» и в то же время ответственности, так как самурайская этика считала беспорядочное употребление меча бесчестьем и предписывала его применение только в случае необходимости. Всё это достигалось путём воспитания, основной целью которого, согласно бусидо, была выработка характера; развитие же ума, дара слова и благоразумия кодекс чести считал второстепенными элементами. На первый взгляд, многие из принципов бусидо могут показаться сами по себе положительными, например неподкупность, резко отрицательное отношение к накоплению богатств и вообще пренебрежение к деньгам и материальным ценностям, как таковым. Не может не вызывать симпатии развитие человеком таких качеств, как мужество, самообладание, правдивость, скромность, чувство собственного достоинства и т.п.

Однако мораль сословия самураев служила только сословию данного класса, она была действительна только в среде военно-служилого дворянства и не распространялась на отношения буси с низшими слоями, находившимися вне законов самурайской морали. Анализ отношений между самураями и низшими социальными слоями феодальной общности Японии — крестьянами, ремесленниками, париями и др. показывает, что моральные принципы бусидо были не равнозначными для господствующего класса и простонародья. Если скромность предписывала самураю вести себя с господином подчёркнуто вежливо и скромно, быть терпеливым, то в отношениях с простолюдином буси, наоборот, держался надменно и заносчиво. Здесь ни о какой вежливости не могло быть и речи. Самообладание, предписывавшее воину необходимость в совершенстве владеть собой, также было неприемлемо в отношении самурая к простонародью. Воин нисколько не старался себя сдерживать, если имел дело с крестьянином или горожанином. Любое оскорбление чести и достоинства буси (даже если ему это только показалось) или неуважительное отношение к официальному положению воина позволяло немедленно пустить в ход оружие, несмотря на то что бусидо учило прибегать к мечу только в случае крайней необходимости и всё время помнить о чувстве ответственности за оружие. Тем не менее случаи беспорядочного употребления в дело меча очень часто приводили в феодальные времена к многочисленным убийствам мирного населения самураями. То же можно сказать и о воспитании благосклонности, занимавшей в самурайской морали одно из важных мест. Воины-профессионалы, привыкшие к жестокости, были далеки от милосердия, сострадания, чувства жалости и симпатии к людям.

Многочисленные войны, длившиеся несколько веков вплоть до объединения страны в начале XVII в., велись при непосредственном участии самураев, которым было чуждо сознание ценности человеческой жизни, так как они совершали самые жестокие поступки, не останавливаясь перед убийством, и развивали в себе черты, противные человечности.

Жизнь врага, в глазах самурая, не стоила ломаного гроша, поэтому в пылу сражения и речи не могло быть о пощаде и сострадании. Помиловать побеждённого можно было лишь из тактических соображений или в расчёте на богатый выкуп. Каждое новое убийство на поле брани должно было стимулировать личную храбрость самурая — таким образом, враг приобретал свойства некоего пассивного стимула отваги. Отсюда берёт начало и людоедский обычай кимо-тори . По синтоистским поверьям, источником смелости в теле человека служит печень (кимо). Считалось, что, съев сырую печень поверженного противника, получаешь новый заряд смелости. Наиболее кровожадные самураи рассекали врага надвое от левого плеча до правого бока приёмом кэса-гири («монашеский плащ») и тут же, выхватив из живого тела трепещущую печень, пожирали её.

О ритуальном вспарывании живота писали многие исследователи, видя в нём пережитки варварских обрядов, синтоистских жертвенных мистерий и шаманских культов . Здесь мы снова сталкиваемся с тезисом «добродетель, подтверждённая смертью». Ведь не случайно самурай, погрешивший против заповедей Бусидо , но не совершивший низменного по характеру поступка, был избавлен от постыдной церемонии казни. Сюзерен присылал ему приказание совершить сэппуку , чтобы таким образом восстановить честь имени. Семья осуждённого в таком случае не подвергалась преследованиям.

Добродетель, в понимании самурая, была сложным конгломератом моральных установок. Остаётся лишь вопрос о роли личности в этой системе моральных приорий.

Японские исследователи склоняются к тому, что базой всей традиционной этики японского народа служит идея «он» — «отплаты за благодеяния». Отсюда берут начало иерархические связи и отношения между людьми. В космогонических воззрениях всех племён дальневосточного региона (ареала культурного влияния древнего Китая) Вселенная предстаёт как гигантский единый организм, продукт животворной биоэнергии (кит. — ци, или яп. — ки), бесконечно членящийся на несметное количество частей, которые образуют всевозможные органические и неорганические соединения. Человек, будучи одним из таких соединений, не может пребывать вне соединения высшего порядка, каким является коллектив — семья, род, клан, государство — и далее соответственно Азия, Мир, Вселенная. Человек является порождением всех соединений высшего порядка и порождающим для своих потомков для своих потомков и подчинённых. Таковыми являются постулаты, общие для синтоизма, буддизма и конфуцианства .

Участник подобного миропорядка должен был испытывать чувство благодарности ко всем «порождающим» и проявлять уважение к своим родителям, предкам и божествам рода, вышестоящим, правителю, далее к императору (тэнно) как к началу, скрепляющему нацию, и к его божественным предкам, формообразующим Вселенную. Синтоистская доктрина «государства как единого тела» (кокутай), главой которого является император, прекрасно дополнялась конфуцианским учением о «мировой семье», где классическая триада — Небо и Земля, порождающие человека, — соподчиняла по убывающей все звенья социальной структуры. Практическим путём к осуществлению «долга благодарности» для самурая было следование пяти классическим «постоянствам»: гуманности, справедливости, благонравию, мудрости и правдивости. Все эти добродетельные свойства, как известно, по конфуцианскому канону, призваны были регламентировать нормы важнейших отношений (го рин): между господином и слугой, отцом и сыном, мужем и женой, старшим и младшим и между друзьями.

Самурайская мораль предъявляла к буси серьёзные требования для исполнения «он», развивающие абстрактные этические положения в стройную практическую систему. Прежде всего воин должен был воспитать в себе отрешённость от личного блага. Далее следовало претворить эту отрешённость в дух сознательного самопожертвования ради интересов долга. Личность, проникнутая духом самопожертвования и усвоившая закон чести, вместе с законом гуманности должна была направить все силы на достижение всеобщего блага в рамках своего рода, клана и т.д. Здесь вступал в действие принцип взаимной защиты и поддержки.

Идеалы Бусидо , хотя и сводятся в первую очередь к апологии фанатической верности долгу, в общем противоположны идеалам тупого армейского солдафонства. Даже изощрённое владение оружием само по себе, в отрыве от духовности, не может служить подтверждением личных достоинств самурая: «Человек, который завоёвывает репутацию благодаря техническому совершенству в воинских искусствах, просто глуп. По неразумению своему он все силы сосредотачивает на одном и добивается в этом деле успехов, отказываясь думать обо всём остальном. Такой человек ни на что не годен!» , — утверждает Ямамото Цунэтомо.

Самурайская доблесть должна проявляться не в заносчивости, не в пустом фанфаронстве и безоглядной слепой храбрости, а в упорной ежедневной работе над собой, в тщательной шлифовке мастерства и стремлении подняться на новую ступень:

«Молодым людям следует совершенствовать свои качества воина так, чтобы у каждого была твёрдая уверенность: «Я лучший в Японии!»
В то же время юный самурай должен ежедневно здраво оценивать свои занятия и быстро ликвидировать обнаруженные пробелы и недостатки. Кто не будет именно в таком смысле понимать самурайскую доблесть, ничего не сможет добиться», — поясняет «Сокрытое в листве». Гордость и заносчивость самурая на первый взгляд противоречат принципам бусидо, но то же сочинение трактует гордость как один из столпов самурайской чести: «Есть два вида гордости — внутренняя и внешняя. Ничтожен тот самурай, который не обладает обоими видами гордости. Можно уподобить гордость клинку, который следует наточить, прежде чем вложить в ножны. Время от времени клинок вынимают, поднимают на уровень глаз, начисто протирают, затем снова прячут в ножны. Если самурай постоянно размахивает обнажённым мечом, все сочтут, что приближаться к нему не следует, и у него не будет друзей. В то же время, если меч никогда не вынимался из ножен, лезвие потускнеет, и люди перестанут считаться с хозяином». Гордость и самоуважение самурая должны были проявляться не только в храбрости на поле боя, но и в стойкости, столь необходимой каждому в повседневной жизни: «Даже в случайном разговоре самурай не имеет права жаловаться. Он должен постоянно контролировать себя, чтобы случайно не проронить словечка, уличающего в слабости. По случайному замечанию, произнесённому невзначай, можно догадаться об истинной природе человека», пишет Ямамото Цунэтомо.

Не приходится удивляться, что в феодальной клановой системе, где благополучие буси и его рода целиком зависело от расположения сюзерена, главным из всех «пяти видов человеческих отношений» раз и навсегда стала связь между господином и слугой. Хотя на дидактических конфуцианских хрестоматиях вроде «Двадцати четырёх почтительных сыновней Китая», верность господину часто брала верх над сыновней почтительностью и постоянно — над родительской любовью, относящейся к сфере «чувствительности». Предания о знаменитых самураях и литературные произведения, в которых правда переплетается с вымыслом, изобилуют примерами торжества вассального долга над узами родства и дружбы.

Сюжет заклания собственного сына (дочери, внука) ради спасения жизни или чести членов семьи сюзерена получил повсеместное распространение. Нечего и говорить о том, с какой радостью самурай приносил свою жизнь на алтарь служения великому закону гири. Быть щитом и мечом господина — в этом видели буси свой долг и единственную возможность следования своему Пути (До). Единственной же гарантией наилучшего выполнения долга, предначертанного самураю в его земной жизни, было овладение тайнами воинских искусств и через них — тайной мироздания, гармонического единства Неба, Земли и Человека.

Стоит остановиться также более подробно и на догмате абсолютной верности вассала сюзерену, положенному в основу морали воинов.

Бесспорно то, что идея преданности слуги своему господину не всегда было бескорыстным. , но не забывали требовать награду за свою «военную доблесть». Многочисленное количество прошений с изложением обстоятельств проявления доблести, написанных с целью получения награды свидетельствует о том, что мораль самураев не была истинной моралью самопожертвования. Все интересы самураев были сосредоточены на том, чтобы поддерживать свою семью и обеспечить будущее своим потомкам, верность же господину была лишь средством для достижения этой цели.

Следствием стало желание самурая выделиться среди других, совершить личный подвиг и тем самым отличиться перед господином, заслужить себе славу, почёт и соответственно вознаграждение. Отсюда специфика и своеобразие самурайских дружин эпохи средневековья. Личные армии феодальных князей были не единым целым, а скорее массой воинов-одиночек, стремившихся к героическому поступку, что и обусловило в немалой мере огромную массу подвигов, совершённых самураями.

Упоминаниями об этих «героических деяниях» буквально заполнена литература о войнах эпохи средневековья.

Таким образом, налицо двоякое отношение самураев к богатству. Самураи подчёркивали своё презрение к деньгам и всему, что с ними связано. Это предписывала мораль. Что же касается крупных феодалов, то им особенно выгодно было культивировать данный принцип среди воинов-профессионалов. Идеология самурайства развивала его и направляла в определённое русло, подчиняла целям служения господину. Человек, захваченный идеей презрения к материальным ценностям, должен был стать в руках феодала машиной, не останавливающейся ни перед чем, слепо исполняющей требования даймё и подчиняющейся только ему одному. Такой воин, по , не должен был в силу своей неподкупности предавать хозяина до самой смерти и при любых обстоятельствах. С другой стороны, и вассалы и феодалы были одинаковы по своей сути. И феодальные князья и

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

* * *

Часть первая

Общие рассуждения

Тому, кто желает быть воином, прежде всего и всегда – каждый день и каждую ночь, с утра первого дня Нового года до позднего вечера следующего новогоднего кануна – нужно держать в голове мысли о смерти.

И если ты постоянно думаешь о смерти, ты не свернешь с пути верности и семейного долга. Ты также избежишь несметного числа несчастий и горестей, ты сохранишь здравый ум и физическое здоровье и проживешь долгую жизнь. А еще твой характер улучшится, и добродетель твоя возрастет.

Почему это так? Потому что жизнь человека, подобная вечерней росе и утреннему инею, достаточно хрупка и недолговечна. А если мы так смотрим на жизнь любого человека, то жизнь воина тем более подвержена особенным рискам, опасностям и случайностям.

Когда люди успокаивают свой разум тем, что они будут жить долго, что-то случайное может настичь их; они думают, что будут вечно делать свою работу и заботиться о родителях, а выходит так, что они не могут честно трудиться на того, кто дает им эту работу, и с родителями обращаются бездумно.

А вот если ты понимаешь, что твоя жизнь сегодня может быть иной уже утром завтрашнего дня, и подчиняешься господину со всем почтением; если ты приходишь к своим родителям так, будто это в последний раз, ты всегда по-настоящему внимателен к своему хозяину и родителям. Вот, что я имею в виду, говоря, что, постоянно думая о смерти, ты не свернешь с пути верности и семейного долга.

В любом случае всякий раз, когда ты забываешь о смерти и становишься беззаботным, ты поступаешь неосмотрительно. Ты можешь невольно обидеть кого-то и вступить в спор. Ты можешь возражать тому, на что, возможно, не стоило бы обращать внимание, и опять же оказаться втянутым в ссору.

А еще ты можешь забрести на ту территорию, куда тебе не надо ходить, вступить в разговор с людьми, которые поставят тебя в неловкое положение и ввергнут в неожиданный уличный скандал. Ты можешь расстаться с жизнью, создать плохую славу своему господину и вызвать проблемы у родителей и братьев.

Все эти крайне неприятные вещи происходят от невнимательности в тот момент, когда ты живешь, не думая ежесекундно о смерти.

Если же ты всегда держишь в своей голове мысли о смерти, когда говоришь и когда отвечаешь на то, что сказали другие, ты, будучи воином на избранном тобой пути, осознаешь весомость и значение каждого слова, а потому не вступаешь в пустые и бесплодные споры. И само собой разумеется, ты не ходишь в сомнительные места, даже если люди пригласили тебя туда, а значит, ты не можешь оказаться в неожиданной затруднительной ситуации. Вот, что я имею в виду, говоря о том, что ты избежишь множества несчастий и бед, если будешь думать о смерти.

Люди всех социальных слоев – высших и низших – невоздержанны в еде, слишком много пьют и слишком свободно предаются своим желаниям. А ведь это все потому, что они забывают о смерти. Это оказывает нагрузку на их внутренние органы, а потому они умирают сравнительно молодыми или остаются больными и инвалидами на долгие годы.

Если же ты все время держишь в своем уме мысли о смерти, несмотря на то что ты молод и здоров, ты всегда знаешь, как позаботиться о себе. Ты умерен в еде и напитках, избегаешь пагубной зависимости в любовных делах и ведешь себя благоразумно. Результат – ты физически здоров. А раз ты здоров, то будешь жить долго.

Если же ты считаешь, что твое пребывание в этом мире продлится долго, к тебе на ум то и дело приходят разные желания и ты все время чего-то жаждешь. Ты хочешь иметь то, что другие имеют, отчаянно цепляешься за свое имущество, развивая в себе торгашеский склад ума.

А вот если ты всегда думаешь о смерти, жадность ослабевает естественным образом и просто логически не может дойти до степени алчности и корыстолюбия. Именно это я имею в виду, говоря об улучшении характера.

Однако возникает вопрос: как это – постоянно думать о смерти? Просто сидеть все время на одном месте, ожидая смерти двадцать четыре часа в день, как монах Синкай, о котором писал Ёсида но-Кэнко в своем эссе «Цурэдзурэгуса»? Возможно, это подходит для монашеских тренировок, но никак не согласуется с целями тренировок военных. Если ты на этом пути встречаешься со смертью, преданность и семейный долг по отношению к твоему господину и родителям останется без внимания, a воинская служба закончится не надлежащим образом. Так быть не должно.

Суть состоит в том, чтобы денно и нощно заботиться о своих общественных и личных обязанностях, и тогда всякий раз, имея свободное время, когда разум твой не занят другим, ты размышляешь о смерти, заботливо пестуя эту мысль в своем уме. Говорят, что великий герой Кусуноки Масасигэ , наставляя своего сына Мацасуру, сказал: «Ты должен привыкнуть к смерти».

Это важно понять новичку самураю.

Образование

Воины занимают положение над тремя остальными кастами; предполагается, что они умеют профессионально управлять другими людьми, а значит, им нужно изучать и развивать в себе широкое понимание сущности вещей.

Воинам в военное время неизбежно приходится, исполняя долг самурая, вступать в первую битву в возрасте пятнадцати – шестнадцати лет, поэтому они учатся военному искусству с двенадцати – тринадцати лет. По этой причине они не имеют времени на учебу и, естественно, остаются неграмотными.

В Эпоху Внутренних Войн множество воинов не способны были даже найти слово в словаре. Это происходило не только от их неграмотности или оттого, что родители плохо их воспитывали. Причиной тому стала их насущная необходимость сосредоточиться на воинских искусствах.

Что же касается воинов, рожденных в нашу эпоху, когда на земле царит мир, то им особенно я не советовал бы пренебрегать воинскими искусствами. Поскольку сейчас не то время, когда абсолютная необходимость заставляет участвовать в битвах с пятнадцати – шестнадцати лет, уже с семи- или восьмилетнего возраста воинов следует учить классической литературе, чтению и письму. А потом, по достижении пятнадцати или шестнадцати лет, их нужно обу чать практической стрельбе из лука, искусству верховой езды и всем прочим воинским искусствам. В мирное время это должно стать основной целью образования детей воинов.

Для неграмотности воинов в период постоянных войн есть причина. Но нет никаких оправданий неграмотности воинов в мирное время. В этом нельзя обвинять детей, так как суть здесь в небрежности и безответственности их родителей. И самое главное – все происходит из-за того, что эти родители просто не знают, как именно нужно любить своих детей.

Семейный долг

Забота о родителях – один из важнейших принципов воина. Если люди не заботятся о своих родителях, их нельзя считать хорошими, пусть даже они обладают исключительным умом, привлекательной внешностью и умением складно говорить.

Позвольте мне объяснить эту мысль. Для пути самурая крайне важно правильно пройти от корня к ветви. Если ты не понимаешь, что такое корень и ветвь, значит, ты не в состоянии понять и свой долг. Того, кто не знает своего долга, едва ли можно назвать настоящим самураем.

Знание корня и ветви означает понимание того, что наши родители есть корень нашего тела, наше тело – это ветви плоти и костей наших родителей. Желая укрепиться самим (а мы есть ветви), мы порой попадаем в такие ситуации, когда пренебрегаем родителями, которые есть корни. А все это идет от непонимания связей корня и ветвей.

Итак, есть два способа проявления заботы о родителях.

Предположим, что мы говорим о родителях с мягким нравом, которые подходят к образованию своих детей с настоящей добротой и любовью, обеспечивают их, удачно женят их, а затем, удалившись от дел, оставляют их в полном благополучии, с надлежащим имуществом. Если дети таких родителей проявляют по отношению к ним обычную заботу, то они не заслуживают особой похвалы или восхищения.

Даже с посторонними людьми, когда они обращаются с нами по-доброму, помогают нам личным участием или деньгами, мы, помогая им в ответ (если нужно), не придаем большого значения этому, хотя порой приходится пренебрегать собственными делами. И тогда разве можно когда-то даже подумать, что мы уже достаточно позаботились о своих родителях, принимая во внимание всю глубину их любви в любой момент нашей жизни! Именно поэтому я утверждаю, что обычный семейный долг не представляет собой ничего исключительного.

А теперь предположим, что мы говорим о родителях, отличающихся буйным нравом, вспышками раздражения и склонностью к ссорам; о тех, кто принуждает тебя к выполнению домашних обязанностей и сам отказывается от управления хоть чем-то; о тех, кто назойлив, невнимателен к окружающим и требователен; о тех, кто все время жалуется другим, как досаждают им сыновья, сколько проблем они им создают, как плохо обращаются они с родителями, подрывая тем самым репутацию своих же детей. И все же почитать и таких неразумных родителей как настоящих, взять на себя труд ублажать их, выслушивать жалобы на возраст и болезни, искренне заботиться о них, не выказывая и тени пренебрежения – вот цель почтительных и преданных долгу детей.

Когда воин с таким духовным началом получает господина в лице своего работодателя и идет на службу, он понимает, что значит быть верным и преданным долгу. Когда дела господина процветают или когда что-то непредвиденное происходит с ним и на него сваливаются все мыслимые и немыслимые несчастья, воин неистово предан ему и всегда стоит на стороне своего господина. Пусть даже у него вместо сотни союзников стало лишь десять, и пусть даже эти десять вдруг уменьшились до одного, воин неизменно предан в битве своему господину, забывая о своей собственной жизни.

Родители и работодатели, семейный долг и преданность различаются лишь названиями, но нет никакой разницы в них для искреннего и верного сердца. Не случайно в древние времена говорили: «Ищи верных слуг в том доме, где живут любящие сыновья». Не бывает такого, чтобы кто-то, не уважающий своих родителей, отличался преданностью своему хозяину. Тот, кто еще настолько незрел, что нерадив по отношению к своим родителям, которые дали начало ему самому, тот не проявит доброты и к господину, который не является его плотью и кровью, а значит, не будет предан ему.

Если мужчина, не заботящийся о родителях дома, все же идет на службу к господину, он смотрит лишь на благосостояние своего хозяина. Как только он заметит любую ошибку или проблему, его отношение переменится; в трудной ситуации он сбежит или станет предателем. Такие случаи бывали в прошлом, есть они и сейчас; это то, чего стоит стыдиться настоящему самураю, то, чего ему нужно опасаться.

Принципы воинов

Кодекс воинов содержит две группы принципов и четыре уровня их. Эти две группы есть повседневные принципы и принципы критических ситуаций. Повседневные принципы включают принципы самурая и принципы оружия. Принципы критических ситуаций включают армейские (собственно военные) принципы и принципы боя.

Принципы воина заключаются в том, чтобы мыть руки и ноги, купаться утром и вечером, держать свое тело в чистоте, бриться и причесываться каждое утро, одеваться в соответствии с временем года и обстоятельствами, а также всегда иметь веер на поясе, не говоря уже о длинном и коротком мечах. Принимая гостей, нужно обращаться с ними вежливо, соответственно их положению, избегать бесполезных и пустых разговоров. Если ты всего лишь ешь рис из чашки и пьешь чай, тебе все равно следует быть аккуратным, а не неряшливым.

Если ты находишься на общественной службе, будучи свободным от обязанностей в выходной, ты не должен просто отдыхать. Читай, займись каллиграфией, размышляй над древними историями или кодексами воинов прежних времен. Гуляешь ли ты, просто стоишь, сидишь или прилег отдохнуть, ты должен помнить о принципах и вести себя так, чтобы служить примером истинного воина.

Что же касается принципов оружия, то здесь, прежде всего, нужно изучить принципы владения мечом, затем копьем, затем верховую езду, лук, стрельбу и все остальные военные искусства. Твой долг заключается в том, чтобы учиться им, практиковаться и совершенствоваться в них, потому что тебе нужно быть готовым в любой момент иметь с ними дело.

Как только ты осознал и усвоил два этих уровня – принципы самурая и принципы оружия, ты знаешь все о повседневных принципах. В глазах простых людей ты стал хорошим воином, достойным службы. Однако не стоит забывать, что воины – это люди, настроенные на критические и сложные ситуации. Когда возникают гражданские беспорядки или другие волнения, они на какое-то время отбрасывают обычные привычки самурая, принимая военный порядок в отношениях со старшими, товарищами и подчиненными, снимая свою строгую одежду и надевая доспехи, берясь за оружие и устремляясь навстречу врагу. Есть целый ряд общепринятых способов сделать это, именно их называют армейскими принципами. Воин обязан знать это.

Далее следуют принципы боя. Когда в битве сходятся твои враги и союзники, ты добьешься победы, если боевой порядок и маневры идут так, как и было запланировано; в противном случае ты потеряешь преимущество и потерпишь поражение. Есть традиционные секреты в отношении боевого порядка и различных маневров – их называют принципами боя. Воин обязан знать их.

Армейские принципы и принципы боя составляют два уровня принципов поведения в критических ситуациях.

Воин, знающий и соблюдающий четыре уровня повседневных принципов и принципов поведения в критических ситуациях, достигший в них совершенства, считается настоящим самураем. Если ты усвоил два уровня повседневных принципов, ты годишься для службы в качестве воина; но если ты не сведущ в двух уровнях принципов критических ситуаций, ты не можешь быть военачальником-самураем, руководителем отряда, то есть тем, кто имеет власть. Таким образом, проводя различие, хочу сказать следующее. Чтобы стать отличным воином, важно работать над принципами самурая и оружия, равно как и над внутренними секретами армейских принципов и принципов боя, никогда не оставляя мысли о том, чтобы стать настоящим самураем.

С мыслью о битве

Для воинов крайне необходимо двадцать четыре часа в сутки держать в уме дух битвы – гуляешь ты, просто стоишь, сидишь или прилег отдохнуть, никогда не забывай об этом.

Обычаи нашей земли отличаются от обычаев других стран, поскольку здесь даже люди из низших сословий, такие как земледельцы, торговцы или ремесленники, имеют ржавый короткий меч. Такова японская традиция, но, несмотря на нее, эти три низших класса не делают солдатскую службу делом всей своей жизни.

В доме воина, пусть даже это мелкий чиновник или судья, всегда носят короткий меч – таков обычай. Что же касается настоящего воина, то его никогда не увидишь без мечей с обеих сторон, даже на секунду он не снимет их. Поэтому серьезные воины, и купаясь, имеют при себе тупой или деревянный меч.

Если тебе приходится быть осторожным и бдительным дома, то еще более внимательным нужно стать за его пределами. Нет ничего невозможного в том, что на дороге, на своем пути ты столкнешься с тем, кого обуяла пьяная ярость, либо просто с глупцом и вступишь с кем-то в нежданный поединок. Не зря старая пословица гласит: «Выходя за дверь, всегда можно встретить врага». Так как ты настоящий воин и носишь мечи, мысль о битве всегда с тобой.

Если ты не забываешь о духе битвы, ты вольно или невольно действуешь в соответствии с мыслью о смерти, которая всегда в твоей голове.

Воин, имеющий два меча при себе, но не принявший дух битвы в свое сердце, является не кем иным, как крестьянином или купцом, примерившим зачем-то на себя шкуру воина.

Кодекс Бусидо представляет собой совокупность правил жизни, которые должны были обеспечить следование истинному пути лучшим членам общества, хранителям Он существует более тысячи лет, но не утерял своей ценности и сегодня.

Актуальный и современный кодекс Бусидо

Философия Востока привлекает внимание прогрессивной части нашего общества не случайно. В век расцвета беспринципности и эгоизма, рыночной экономики и конкуренции ощущается тоска по внутреннему душевному покою, стремление найти опору в жизни через твердые, правильные принципы, которые смогут помочь не только отдельному человеку, но и всему обществу. В этом плане кодекс Бусидо наиболее интересен. Несмотря на то что он создавался в период феодализма и отвечал запросам Японии того исторического периода, актуальность его несомненна и сегодня в Стране восходящего солнца с ее информационными технологиями и прогрессом. Конечно, не все положения принимаются современниками, но главная суть остается определяющей чертой их общества.

Философские основы

Традиционное средневековое общество в Японии было строго структурировано. Каждое сословие имело определенные права и обязанности, сформированные традицией и закрепленные государственной властью. Выделяют четыре категории населения. Крестьяне, торговцы, ремесленники и военная аристократия. Именно для последних и создавался кодекс Бусидо. Путь самурая (воина в Японии) определялся нравственными этическими категориями, которые обеспечили бы опору сёгуну, господину. Существующие определяли наличие целых кланов. Во главе его находился дом господина, ему присягали на верность более мелкие феодалы, получавшие от владельца земли поместья, а за это служившие ему верой и правдой до конца жизни. Кодекс Бусидо основывался на понятии долга как определяющей категории в целом, а в частности конфуцианства, буддизма и синтоизма. Отношение к смерти и жизни формировалось под влиянием идей реинкарнации и кармы, верность долгу и чести - при непосредственной опоре на категорию конфуцианского "благородного мужа", уважение к предкам и власти императора - на основе традиций синтоизма.

Тренировка тела и духа

Западное общество удивительно прагматично. Стремление к комфорту и избавлению от ненужных страданий заставляет придумывать новые технические открытия, лекарства, но не дает человеку ни покоя, ни уверенности в завтрашнем дне. Кодекс самурая Бусидо провозглашает единство трех составляющих, позволяющих жить и умереть с честью. Их обретение требует интенсивной работы над собой, которая сама по себе отрицает идею комфорта и легкости. Для воина важна тренировка тела. Он должен быть сильным, выносливым, гибким, закаленным, что даст ему преимущества в бою. Но все это мало значит без техники. Именно она, подобно мастеру-столяру, из необтесанной дубины создает тонкое изделие. Техника всегда сможет противостоять одной только силе. Но самым важным элементом является дух. Именно внутренняя духовная сила определяет истинного воина, храбреца, героя. Он не боится смерти, а значит, не ограничен в своей храбрости и чести.

Благородный человек

Кодекс Бусидо, конечно, провозглашает верноподданнические отношения в качестве главной добродетели. Но необходимо отметить, что акценты и в прошлом, а уж тем более нынче, расставляются немного иначе. Главным качеством истинного воина было благородство, которое рассматривалось в следовании голосу совести и правды, справедливости. Если приказ господина требовал от самурая отречься от правды, поступить против внутренних пониманий добродетели, его долгом было отговорить сеньора от позорного поступка. Если же ему это не удавалось, истинный воин не мог себе позволить запятнать свою честь неправедным делом. Но и нарушить клятву верности также не подобало благородному человеку. Единственным выходом становился церемониальный обряд самоубийства, который позволял достойно покинуть этот мир. Таким образом, кодекс чести самурая - Бусидо - требовал следовать справедливости и отстаивать ее ценой самой жизни.

Отношение к смерти

Центральной темой мировоззрения японского дворянина было и смерти. Основывалось оно на признании восточными философами неизбежности смерти и принятия ее как шага к новому, качественному переходу в цикле непрерывных перерождений. Кодекс самурая Бусидо предписывал духовные и телесные практики, направленные на ежедневные размышления о неизбежной кончине. Это, с одной стороны, должно было избавить от страха смерти, с другой - заставляло ценить время, отпущенное каждому. Всякая праздность и невоздержание осуждались и виделись в контексте временности человеческого бытия как глупость, которая непременно аукнется в дальнейшем. Покидать этот мир надо с честью, так же, как и жить: без суеты, обдуманно, ясно. Отсутствие боязни кончины не означало, что к ней стремятся и не ценят жизнь, как раз наоборот. Но уж коль суждено погибнуть, то настоящий сделает правильно. Европейцы, которым довелось быть свидетелями обряда харакири, были поражены хладнокровностью и отвагой японцев. Это результат ежедневной практики и особой философии, в которой воспитывают с детства настоящего мужчину. Единственная возможность смыть позор - достать церемониальный нож и обагрить его собственной кровью.

Четыре заповеди самурая

Кодекс Бусидо - это сама жизнь, поэтому истинный воин точно знает, как ему поступать в тех или иных ситуациях. Но все же во всем учении можно выделить несколько основных заповедей воина. Первой и главной в социальном назначении является верность своему хозяину. жизни и поступков. Никогда собственная выгода не должна быть превыше интересов господина. Цель жизни - быть полезным для хозяина. Второй постулат - совершенство. На пути самурая каждый должен был стремиться к первенству, которое заключается в праведности поступков, чести и благородстве. Следующее - это отношение к родителям. Сыновний долг является священным, он включает не только привычную нам заботу о родителях, но и отстаивание семейной чести. Каждый поступок может принести славу или бесчестье всему дому. Быть достойным сыном своих родителей - сильнейший мотив для совершенствования себя и правильного выбора в жизни. И еще одной великой заповедью является призыв быть сострадательным и помогать людям. Эти основные принципы определяли путь воина в Японии. Они и сейчас довольно актуальны в этой стране.

Письменные источники

Письменного свода законов как такового не имеет кодекс Бусидо. Цитаты, которыми пестрит Интернет, не всегда имеют отношение к древней действительности. Многие из них являются современными переработками и мудростей вообще, и буддистских канонов в частности. В все эти нравственные правила существовали априори, воспроизводясь обществом. Философы Востока считали, что, записав мысли, мы закрываем их в тюрьму слов, и они теряют свою действительность и жизненную силу. Главное - не слова, а смысл, время и место высказанных идей, видимый пример. Все течет, все подвижно, попытка из динамики сделать статику ущербна для главного. Но если все же у вас возникнет желание читать кодекс Бусидо, то больше всего пользы и правдивого отражения учения можно найти в книге "Собрание изречений мастера Хагакурэ". Она является сборником изречений самурая-отшельника, которые записал его ученик в начале восемнадцатого века. К слову сказать, Хакагурэ приказал ему сжечь записи, но тот ослушался учителя, а после последнего начал распространять копии книги. Вот вам и кодекс чести. Так или иначе, но именно благодаря этому у нас есть письменный источник философии бусидо. Также особый интерес представляют наставления для молодых самураев, автором которых является Дайдодзи Юдзан. Его труды созданы в тот же период, то есть в начале XVIII века.

Сокрытое в листве

Одиннадцать книг составляют сборник высказываний Хагакурэ - "Сокрытое в листве". Название его очень символично, потому что истина не выставляется напоказ, а скрывается. Беседы говорят о ценности долга, совести, ответственности и справедливости. Жизнь самурая - это подготовка к достойной смерти, которая единственная есть искренность в нашем притворном мире. Автор четко проводит разграничение между доблестной и верной службой хозяину и прислуживанием, лакейством. Самурай-лакей - это тот, кто потерял свою совесть и честь. Вассальные отношения должны быть наполнены достоинством с одной и другой стороны. Вся жизнь строится во взаимоотношении, поэтому воин проявляет благость к окружающим, особенно к детям и жене, ценя ее верность и преданность мужу так же, как господин ценит его самого. Путь самурая - прямой, в нем нет места даже малой лжи, лени, предательству или трусости. Готовность быстро принять решение ценится больше, нежели долгие размышления и философствования, которые неизбежно уведут от правильного выбора.

Некоторые выводы

Итак, бусидо - это не только военное искусство, но также нравственный путь воина, на котором он должен готовиться к неизбежной смерти и принять ее с честью. Необходимо отметить максималистский характер восточного учения. Но, может, это как раз то самое, что нужно в наш век всеобщей относительности и беспринципности. Путь самурая требует отречения от эгоизма и непрерывного труда над самим собой, отказа от поисков выгоды, провозглашения в самих делах принципов добра и справедливости.

Бушидо - означает "Путь воина ", это японский кодекс поведения и способ жизни самураев, примерный аналог концепции рыцарства.

Термин Bushido происходит из морального кодекса самураев и подчеркивает такие качества, как бережливость, верность, владение боевыми искусствами и умение принять смерть с честью. Кодекс возник благодаря двум основным влияниям, жесткую жизнь самураев сдерживали мудрость и спокойствие японского синто и буддизм. Бушидо развилось в период между 9 и 12 столетиями, и многочисленные переведенные документы, датированные от 12 до 16 веков, демонстрируют его широкое распространение по всей территории Японии. Хотя некоторые ученые отмечают, что "термин бушидо сам по себе редко встречается в досовременной литературе".

Согласно японскому словарю Согакукан Кокуго Дйатен "Бушидо" (путь воина) - определяется как уникальная философии (ронри), которая была распространена среди класса воинов в период Муромати (Тусэй)".

В "Бушидо: Душа Японии " (1988 год) писатель Нитобэ Инадзо пишет:
"…Бушидо, является сводом нравственных принципов, которые самураи призваны были соблюдать… Чаще всего это был неоговоренный и неписанный кодекс… Это былj органическое развитие военной карьеры на протяжении десятилетий и столетий ".
Нитобэ стал первым, кто подтвердил документально существование японского рыцарства. В своей работе "Феодальная и современная " (1896 год) историк Артур Мая Кнапп написал: "Тридцать лет назад каждый проходил путь обучения по закону чести, долга и самопожертвования, который разрабатывался тысячи лет… Не было необходимости создавать или устанавливать правила. В детстве его обучали, как в прочем и с более ранних лет, кодексу самопожертвования. Инстинкт чести был у него в крови …".

Во время Сегуната известный также как бакуфу Токугава (徳川幕府), аспекты бушидо были сформированы в японском феодальном праве. Перевод документов, связанных с бушидо (путь воина), был начат в 1970-е годы доктором Карлом Стинстрапом, который посвятил свою жизнь исследованию этических кодексов наиболее известных кланов самураев, в том числе Ходзе Соун и Имагава Риосун. В 1977 году диссертация Стинстрапа в Университете Гарварда получила название "Ходзе Сигетоки (1198 - 1261 гг.) и его роль в развития политических и этических идей в Японии".
По словам редакторов "Monumenta Nipponica" "десятки тысяч документов дожили до наших дней с времен средневековья… Лишь немногие из них были переведены на английский язык, или, возможно, появятся когда-нибудь в переводе". Одним из старейших академических журналов на английском языке занимается исследованиями Азии, в котором доктор Стинстрап опубликовал большую часть своих работ, является "Monumenta Nipponica".

Первичные исследования по бушидо позже были проведены Уильямом Скоттом Уилсоном в его работе "Идеалы самурая. Писания японских самураев" 1982 года. Писания охватывают сотни лет, семейные родословные, социальные классы, особый стиль письма – это еще не все, что ценно в писаниях. В работе Уилсона также рассматриваются ранние японские писания восьмого века: Кодзики (712 год н.э.), Секу Нихонги (797 год н.э.), Кокин Вакаси (начало 10 века), Конйаки Моногарати (приблизительно 1106 год н.э.) и Хэйкэ Моногатари (1371 год), а также писания китайских классиков ("Литературный сборник", "Великое обучение", "Доктрина Мина и Мэн-цзы (приблизительно 500 год до н.э.)).

Этимология

В онлайн интервью переводчик Уильям Скотт Уилсон сказал:
"Первый символ, Бу (武), представляет собой соединение двух корней, которые означают "стоп" и "копье". Здесь можно выбрать из двух значений: либо "прекратить (т.е. агрессию) копье", либо "прекратить (т.е. агрессию) с помощью копья ", оба из которых имеют оттенок примирения, а не агрессии.

Историческое развитие, до 12-го века

Kojiki "Кодзики" (古事記? , "Record of Ancient Matters") - является самой старой из сохранившихся японских книг. Она была написана в 712 году и содержит отрывки из жизни Ямато Такеру, сына императора Кейко (景行天, Keikō- tennō). Она дает первые обозначения ценностей и литературный образ идеального бушидо (Bushido), в том числе описывает использование мечей японских воинов.
Эту первую концепцию можно дальше найти в Секу Нихонги, ранней истории Японии, написанной в 797 году. Глава, посвященная 721 году, отличается первым использованием термина "буши" (武士), который относится к идеалу образованного воина-поэта. Китайский термин "буши" был включен в японский словарь вместе с общим представлением китайской литературы, и он дополняет коренные термины "тсувамоно" и "мононофу".
Первая ссылка на слово saburai "сабурай" - глагол, означающий ждать или сопровождать человека высокого ранга – появилась в Кокин Вакасю, первый императорский сборник стихов (начало 10-го века). К концу 12-го века сабурай ("слуга") стал в значительной степени синонимом буши, и был тесно связан с названием средних и верхних эшелонов военного сословия. Хотя многие из ранних японских литературных произведений содержат образ воина, термин "бушидо" - (Путь воина) не появляется в ранних писаниях, таких как "Кодзики". Воинские идеалы и поведение может быть проиллюстрировано, но этот термин не фигурирует в текстах до периода Сэнгогу, к концу эпохи Муромати (1336 – 1573 гг.).

От 13-го до 16-го столетия

В литературе 13 – 16 столетий встречается множество ссылок на идеалы Бушидо. Карл Стинстрап отметил, что писания 13-го и 14-го веков ("гунки") "изображают буши в их природной среде, войне, восхваляя такие добродетели, как безрассудная храбрость, ярко выраженная семейная честь и самоотверженная, порой бессмысленная преданность своему хозяину". Составленные в 1371 году хроники Хэйкэ Моногатари (平家物语) отображают борьбу между кланами Минамото и Тайра за власть над Японией конца 12-го века – конфликт, известный как Война Гэмпэй (源平合戦 Genpei Kassen, Genpei Gassen - 1180-1185). Через все хроники Хэйкэ Моногатари прослеживается образ идеального культурного воина. Воины в хрониках Хэйке Моногатари послужили моделями для образованных воинов последующих поколений, а идеалы, которые они изображала, предполагались вполне достижимыми. Скорее, эти идеалы были достижимы в высших эшелонах воинского сословия, а следование им рекомендовалось для настоящего японского воина. К моменту появления "Правил" Имагава Риосуна начала 15-го века, идеал Бушидо был довольно четко определен, и сам термин широко использовался.

Другие примеры эволюции Бушидо в литературе 13 – 16 столетий:

"Сообщение Мастера Гокуракуйи" – Ходзе Сигетоки (1198 – 1261 гг.)
"Чикубасо" – Шиба Есимаса (1350 – 1410 гг.)
"Правила Имагава Риосуна" – Имагава Садайо (1325 – 1420 гг.)
"Семнадцать статей Асакура Тосикадже" – Асакура Тосикаже (1428 – 1481 гг.)
"Двадцать одна заповедь Ходзе Соун" – Ходзе Нагауйи (1432 – 1519 гг.)
"Записанные слова Асакура Сотеки" – Асакура Норикаже (1474 – 1555 гг.)
"Ивамизудера Моногатари" – Такэда Сингэн (1521 – 1573 гг.)
"Мнения в девяноста девяти статьях" - Такеда Нобусиже (1525 – 1561 гг.)
"Надписи на стенах Лорда Набэсима" – Набэсима Наосиже (1538 – 1618 гг.)
"Последнее утверждение Тории Мототада" - Тории – Мототада (1539 – 1600 гг.)
"Наставления Като Кийомаса" – Като Кийомаса (1562 – 1611 гг.)
"Заметки к правилам" – Курода Нагамаса (1568 – 1623 гг.).

Высказывания слуг и военачальников периода Сенгоку (戦国時代 Sengoku jidai?), таких как Като Кийомаса и Набэсима Наосиже, как правило, записывались и передавались следующим поколениям на рубеже 16-го века, когда Япония находилась в периоде относительного мира. В руководстве, относящемся ко "всем самураям, независимо от ранга", Като говорил: "Если человек не постигает сущность Бушидо ежедневно, для него будет трудно умереть мужественно и храбро. Таким образом, важно, чтобы эти положения были выгравированы в разуме воина".

Като был свирепым воином, который запретил даже чтение поэзии, сказав:
"Нужно приложить большие усилия к обучению. Нужно читать книги, касающиеся военных вопросов, и обращать внимание исключительно на такие добродетели, как преданность и сыновняя почтительность… Воин, родившийся в доме воина, должен будет овладеть длинными и короткими мечами и знать, как достойно умереть". Наосиже говорил подобным образом, он считал, что позором для любого человека является смерть без риска в бою, независимо от его ранга, и что "Бушидо означает быть сумасшедшим до смерти. Пятьдесят или более человек не смогут убить одного такого человека". Однако Наосиже также предполагал, что "каждый должен лично уметь проявлять силу, которая известна в младших классах общества".

От 17-го до 19-го столетия

В относительном мире Япония находилась в время периода Сакоку с 1600 года до середины 19-го столетия, который также называется Pax Tokugawa (Пакс Токугава). В течение этого периода класс самураев играл центральную роль в контроле соблюдения правил и управлении страны в сегунате Токугава. Литература бушидо этого времени содержит много идей, имеющих отношение к классу воинов, который икал более широкого применения боевых умений и опыта в мирное время, а также размышления о долгой истории войн в этих землях. Литература этого времени включает произведения:

"Последнее утверждение Тории Мототада" (1539 – 1600 гг.)
"Курода Нагамаса" (1568 – 1623 гг.)
"Набэсима Наосиже" (1538 – 1618 гг.)
"Книга Пяти Колец" ("Го Рин Но Се") Миямото Мусаси (1584 – 1645 гг.)
"Будососинсу" Тайра Сигесуке и Дайдодзи Юдзан (1639 – 1730 гг.)
"Хагакурэ", которое связано с Ямамото Тсунетомо и Тсурамото Тасиро.

"Хагакурэ" содержит многочисленные высказывания периода Сенгоку от Набэсима Наосиже (1537 – 1619 гг.) в отношении Бушидо, и философии, связанной с ним в начале 18 века от Ямамото Тсунетомо (1659 – 1719 гг.), бывшего слуги внука Наосиже, Набэсима Митсусиже. "Хагакурэ" было составлено в начале 18 века, но оно хранилось как своего рода "тайное учение" в клане Набэсима, пока не пришел был конец эпохи Токугава (1867 г.). Его высказывание "Я нашел путь воина, это смерть" означал готовность принести в жертву, что и составляло кодекс бушидо (Путь воина).

Эпоха Токугава стала эпохой учений ронинов, и стратег Ямага Соко (1622 – 1685 гг.) писал о вопросах, связанных с бушидо, букио ("кредо воина") и о более общем понятии шидо, "пути джентельмена", предназначенного для соблюдения во всех слоях общества. Соко попытался систематизировать вид "универсального бушидо" с особым акцентом на "чистых" конфуцианских ценностях (отказ от мистического влияния Дао и буддизма на неоконфуцианскую ортодоксию), и в то же время призывал к признанию единства божественной сущности Японии и японской культуры. Эти радикальные концепции – в том числе предельная преданность императору, независимо от ранга и клана – привело его к возникновению противоречий с правящим сегунатом. Он был сослан в земли Ако (будущее место, где возник инцидент, получивший название "47 ронинов"), и его произведения широко распространились до возникновения национализма в начале 20-го века.

Поздняя интерпретация бушидо от Тсунетомо была, пожалуй, более наглядной философией, которая уточняла его уникальность и опыт, одновременно почтительная и вызывающая, в конце концов, не смогла сочетаться с нравами и законами формирующегося гражданского общества. Из 47 ронинов, которые и по сей день рассматриваются как примеры бушидо, Тсунемото чувствовал, что они были небрежны, задерживали время для мести, а их успехи во многом преувеличивались. Вместо этого Тсунемото знал, что истинный самурай должен действовать без колебаний, четко выполнять свои обязанности, невзирая на успех или неудачу.
Такие романтические настроения, конечно, выражались воинами на протяжении столетий, хотя это могло противоречить искусству войны. Это двойственность находится в самом сердце бушидо, и возможно, составляет "Путь воина". Некоторое сочетание органического противоречия традиционного бушидо и более "универсальной" или "прогрессивной" его формулировки (как у Ямага Соко) обусловили катастрофические японские военные амбиции в 20 веке.

19-е и 20-е столетия

Последние исследования в Японии и за рубежом были сосредоточены на различиях между классом самураев и теориями бушидо, разработанными в современной Японии. В бушидо довоенного периода часто центральная роль отводилась императору, гораздо большее значение придавалось таким добродетелям, как преданность и самопожертвование, чем было во многих интерпретациях эпохи Токугава. Бушидо использовался как пропагандистский инструмент со стороны правительства и военных, которые фальсифицировали его в соответствие со своими потребностями. Исследователи японской истории соглашаются с тем, что бушидо, которое распространено в современной Японии, является не просто продолжением древних традиций. В последнее время было высказано мнение, что современный дискурс бушидо возник в 1880-е года как ответ на иностранные раздражители, такие как английское понятие "отношение джентльменов", принятое японцами при значительном воздействии западной культуры. Интерпретация бушидо Нитобэ Иназо направлено по схожей траектории, хотя он следовал ранним тенденциям. Это относительно пацифистское бушидо было украдено и адаптировано военными и правительством в начале 1900-х годов как национализм, который возрастал во время русско-японской войны.

Самоубийство джунси генерала Ноги Марэсукэ и его жены по смерти императора Мэйдза была воспринята как восхваление, как пример распадающейся морали Японии, и критики заявили, что дух бушидо не должен возрождаться таким образом. До Второй мировой войны и во время ее в Японии бушидо использовалось военными, которые представляли войну как очищение и долг смерти. Он был представлен как возрождение традиционных ценностей и "преодоление современности". Бушидо обеспечит духовный щит, который поможет солдату сражаться до конца. Как оказалось на войне, дух бушидо был призван показать, что все зависит от непоколебимой и единой души нации. Когда битва Атту была проиграна, были сделаны попытки показать, что две тысячи японцев умерли за то, чтобы сохранить боевой дух нации и таким образом вдохновить ее на битву. Аргументы того, что сражение в заливе Лейте с участием всех японских кораблей подвергнет Японию серьезной опасности, если они проиграют, были противопоставлены тому, что флот станет "цвести как цветы смерти". Первые предложения организованных нападений террористов-самоубийц встретили сопротивление, поскольку в то время бушидо призывал воинов остерегаться смерти, но не рассматривать ее как единственную цель, но отчаянное положение страны привело к принятию предложений. Такие атаки были известны как истинный дух бушидо. Отрицание жестокого обращения с военнопленными было обусловлено хорошим отношением к ним согласно щедрости бушидо. Трансляция интервью с заключенными также описывались не как пропаганда, а как проявление сочувствия к врагу, такого сочувствия, на которое может вдохновить только бушидо.

Принципы Бушидо

Бушидо расширило и формализовало первый кодекс самураев и подчеркнуло такие качества, как бережливость, преданность, владение боевыми искусствами и честь принятия смерти. Согласно идеалам бушидо, если самураи Японии не могли сохранить свою честь, они могли восстановить ее, лишь выполнив (切腹 - ритуальное самоубийство). В отрывке из своей книги "Самурай: мир и воина" историк Стивен Тернбулл описывает роль харакири в феодальной Японии:
"В мире воина харакири было актом проявления мужества, которое отличало самурая, который знал, что он потерпел поражение, опозорен или смертельно ранен. Это означало, что он может закончить свои дни, смыв с себя вину за совершение преступления, причем его репутация останется не тронутой, а на самом деле возрастет. Разрез на животе освобождал дух самурая наиболее драматическим образом, но это была чрезвычайно болезненная и неприятная смерть, и иногда самурай, который совершал ритуал, просил своего верного товарища отрубать ему голову во время агонии".

Бушидо получило широкое распространение, изменялось с течением времени и согласно географическим и социально-экономическим особенностям, характерным для самураев, которые в одно время составляли около 10% населения Японии. При переписи первой эпохи Мэйдзи в конце 19-го века насчитывалось 1 282 000 "высоких самураев", которым было разрешено ездить на лошади и 492 000 "низких самураев", которым было разрешено носить два меча, но не разрешалось ездить на лошади, при населении страны в 25 миллионов.
Бушидо включает в себя сострадание к тем, кто находиться в худшей ситуации, и для сохранения своего имени. Ранняя литература бушидо в дальнейшем описывала требования спокойного поведения, честности, справедливость и соблюдения приличия. Связь между обучением и путем воина была четко сформулирована, одно было естественным дополнением к другому.

Другие части философии бушидо рассматривали методы воспитания детей, внешний вид и уход, но все это можно было рассматривать как постоянную подготовку к смерти – к хорошей смерти с честью, которая была конечной целью в жизни, прожитой в соответствие с бушидо. Несомненно, "хорошая смерть" являлась наградой для самурая, но отнюдь не гарантией "будущих наград" в загробной жизни. Известные самураи, хотя, конечно, не все (например, Амакуса Широ), всю жизнь шли к такой цели, или относились с презрением к жизни, или выражали понимание того, что их цель, как это предполагает убийство, исключает такие награды, особенно в буддизме. Наоборот, страдания души благородного воина в аду или скитающийся дух, были широко распространенным мотивом в японском искусстве и литературе. Бушидо являлось философией, которая в отличие от религиозных убеждения, имела глубокую приверженность и уместность в этом мире, тогда как Дао оказывало влияние посредством дзен-буддизма.

Семь добродетелей Bushido

Прямота (义)
Мужества (勇)
Доброта (仁)
Уважение (礼)
Честность (诚)
Честь (名誉)
Лояльность (忠义)

БУСИДО: ПУТЬ ВОИНА. Термин бусидо буквально переводится как «путь (до) воина (буси)». В широком смысле бусидо обозначает широкий спектр традиционных японских самурайских ценностей. Тем не менее, это понятие появилось после прихода к власти военного сословия в раннюю средневековую эпоху и в разные периоды обладало разным подтекстом. Однако «Путь воина» представлял собой основную философию и кодекс поведения для военных правителей, руководивших жизнью феодальной Японии.

Слово бусидо стало впервые использоваться в Японии периода Эдо для обозначения комплекса ценностей и идеалов правящего военного класса. Несмотря на то что единообразие принципов военной морали поощрялось сёгунатом Токугава, официального кодекса чести самурая еще не существовало. Даже в мирное время самураи должны были хранить в себе боевой дух и военные навыки, а также постоянную преданность своему господину, четко выполнять свои обязательства перед ним и быть готовыми расстаться с жизнью (в бою или через ритуальное самоубийство), если потребуется. Парадоксально, но качества, необходимые надежным воинам, такие как смелость в бою и почтение к вышестоящим, стали связывать с военным сословием только при мирном и централизованном (хотя с ограничениями) правлении сёгунов Токугава. Принципы этого кодекса рассмотрены ниже в разделе «Кодекс воинской чести».

Кодекс военной морали впервые был представлен в виде официальной этической системы в XVII-XVIII вв. ученым Ямаго Соко (1622-1685), которому приписывают создание образа идеального самурая. Хотя Ямаго не использовал термин бусидо, он описывал воина прежде всего как образец морали, покорного служения и верности. По словам Ямага, Путь воина являл собой эффективный идеал феодала, который платил самураю за службу своим расположением. Взаимозависимость и связь между военным слугой и его хозяином вошли необходимым условием в учение, которое последователи Ямага назвали этикой Бусидо. Как только в 1868 г. император Мэйдзи восстановил верховное императорское правление в Японии, сословие самураев было отменено вместе с феодальной экономикой. Тем не менее, военный архетип, сформулированный в трудах Бусидо периода Эдо, продолжал служить образцом для Японии. В 1899 г. Нитобэ Инадзо опубликовал труд Бусидо: Душа Японии (1899), определявший воинский дух как олицетворение самого лучшего, что присутствует в традиционном японском обществе и культуре.

Несмотря на единую картину самурайских идеалов, представленных философами и историками периода Эдо, принципы воинской этики менялись на протяжении феодальной эпохи. В средний и поздний периоды Хэйан воинов больше интересовала честь семьи, чем верность своим хозяевам, а также личная выгода.

Начиная с конца периода Камакура трудно допустить, что во времена общественных, политических и экономических потрясений самураи строго следовали моральным обязательствам и чувству долга, вместо того чтобы в первую очередь сосредоточиваться на профессиональных обязанностях и планах на будущее.

Сёгунат Муромати способствовал еще большей дифференциации поведения воинов, несмотря на свои попытки восстановить стабильное централизованное военное правление. Амбициозные полководцы воспользовались крушением политической власти, захватывая землю или укрепляя власть в надежде улучшить свое социально- экономическое положение. В то же время усовершенствования в области вооружения и подготовки рядовых солдат сделали военных еще большей потенциальной угрозой в глазах провинциальных полицейских (сюго), управляющих поместьем (дзито) или вассалов (гокэнин), назначенных сёгуном или придворной знатью. Обычно провинциальным самураям жаловали должности средних вассалов, и потому они имели прямой доступ к земле и власти, а также к военной силе, которой могли защищать свои интересы. Поэтому весь период Муромати процветали личные интересы и оппортунизм (по мере того как воины постепенно захватывали землю и власть в переломной политической обстановке). В действительности средневековые моменты в поведении самурая не обязательно отражали мирные идеалы периода Эдо о военном служении и качествах. Различия между самураем начала Нового времени и воинами Средневековья будут рассмотрены ниже.

Аспекты самурайского кодекса основывались на установившихся принципах воинской чести, которые, как считается, восходят к периоду Хэйан, хотя в этом отношении существуют сомнения. Современный ученый Карл Ф. Фридэй заново проанализировал от-ношение к рыцарству, товарищескому духу и воинскому обряду, длительное время считавшимся отличительными качествами, характерными для воинов раннего Средневековья. Фридэй и его коллеги полагают, что кодекс воинской чести скорее представлял собой идеал ратной службы, принятый в более позднюю эпоху, чем отражал подлинный жизненный опыт феодальной вооруженной челяди. В основном самураи являлись профессиональными воинами, обязанными пожертвовать своей жизнью ради чести господина. В Японии периода Эдо боевая традиция служила самураям (утратившим свою былую роль в условиях мира, установленного в стране сёгунами Токугава) напоминанием о былой славе. По всей вероятности, самурайские качества, обозначаемые термином бусидо, были сформулированы посредством скорее романтических воспоминаний о прошлом, чем современных установок.

Сегодня многие ученые признают, что образы героев-самураев, совершавших эпические подвиги, о которых рассказывается в средневековых произведениях, скорее всего, имели своей целью развлечь публику, а вовсе не представляли собой исторически правдивые биографии этих персонажей. Такие «военные приключения», известные как гункимоно (иногда также называвшиеся гунки моногатари), впервые стали популярными в XIV и XV столетиях и более подробно рассмотрены в главе 8 «Язык и литература». Ностальгическое очарование этих полных драматизма повествований помогло сформировать идеалы «Пути воина». Поздние теоретики и ученые вновь обратились к романтическим представлениям о японском самурае в своем стремлении создать моральный кодекс военного челядина, основанный на идеалах прошлого.

Дил У. Япония. Средние века и начало Нового времени – Уильям Дил. – М., 2011, с. 181-183.