Универсальная этика А. Швейцера

АЛЬБЕРТ ШВЕЙЦЕР: БЛАГОГОВЕНИЕ ПЕРЕД ЖИЗНЬЮ Этико-нормативная программа Альберта Швейцера исходит из предпосылки, согласно которой между добродетелью и счастьем не может быть синтеза, гармонии. Конфликт между ними снимается через субординацию. Существует только два

Швейцер Альберт

Культура и этика

Альберт Швейцер

Культура и этика

Перевод с немецкого Н. А. ЗАХАРЧЕНКО и Г. В. КОЛШАНСКОГО

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

ПРЕДИСЛОВИЕ

Часть первая РАСПАД И ВОЗРОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ

I. ВИНА ФИЛОСОФИИ В ЗАКАТЕ КУЛЬТУРЫ

II. ВРАЖДЕБНЫЕ КУЛЬТУРЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА В НАШЕЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ

III. ОСНОВНОЙ ЭТИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР КУЛЬТУРЫ

IV. ПУТЬ К ВОЗРОЖДЕНИЮ КУЛЬТУРЫ

V. КУЛЬТУРА И МИРОВОЗЗРЕНИЕ

Часть вторая КУЛЬТУРА И ЭТИКА

I. КРИЗИС КУЛЬТУРЫ И ЕГО ДУХОВНАЯ ПРИЧИНА

II. ПРОБЛЕМА ОПТИМИСТИЧЕСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ

III. ЭТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА

IV. РЕЛИГИОЗНОЕ И ФИЛОСОФСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ

V. ЭТИКА И КУЛЬТУРА В ГРЕКО-РИМСКОЙ ФИЛОСОФИИ

VI. ОПТИМИСТИЧЕСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ЭТИКА В ЭПОХУ РЕНЕССАНСА И ПОСЛЕ ЭПОХИ РЕНЕССАНСА

VII. ОБОСНОВАНИЕ ЭТИКИ В XVII И XVIII СТОЛЕТИЯХ

VIII. ЗАКЛАДЫВАНИЕ ОСНОВ КУЛЬТУРЫ В ВЕК РАЦИОНАЛИЗМА

IX. ОПТИМИСТИЧЕСКИ-ЭТИЧЕСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ КАНТА

X. НАТУРФИЛОСОФИЯ И МИРОВОЗЗРЕНИЕ СПИНОЗЫ И ЛЕЙБНИЦА

XI. ОПТИМИСТИЧЕСКИ-ЭТИЧЕСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ И.-Г. ФИХТЕ

XII. ШИЛЛЕР, ГЁТЕ, ШЛЕЙЕРМАХЕР

XIII. НАДЭТИЧЕСКОЕ ОПТИМИСТИЧЕСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ ГЕГЕЛЯ

XIV. ПОЗДНИЙ УТИЛИТАРИЗМ. БИОЛОГИЧЕСКАЯ И СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ЭТИКА

XV. ШОПЕНГАУЭР И НИЦШЕ

XVI. ИСХОД БОРЬБЫ ЕВРОПЕЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ ЗА МИРОВОЗЗРЕНИЕ

XVII. НОВЫЙ ПУТЬ

XVIII. ОБОСНОВАНИЕ ОПТИМИЗМА ЧЕРЕЗ ПОНЯТИЕ ВОЛИ К ЖИЗНИ

XIX. ПРОБЛЕМА ЭТИКИ В СВЕТЕ ИСТОРИИ ЭТИКИ

XX. ЭТИКА САМООТРЕЧЕНИЯ И ЭТИКА САМОСОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ

XXI. ЭТИКА БЛАГОГОВЕНИЯ ПЕРЕД ЖИЗНЬЮ

XXII. КУЛЬТУРОТВОРЯЩАЯ ЭНЕРГИЯ ЭТИКИ БЛАГОГОВЕНИЯ ПЕРЕД ЖИЗНЬЮ

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Имя Альберта Швейцера (1875--1965), "доктора из Ламбарене", лауреата Нобелевской премии, известно всему миру.

Издавая в переводе на русский язык книгу А. Швейцера "Культура и этика", мы знакомим советских читателей со Швейцером-философом, с одной из областей его разносторонней деятельности. Книга написана около сорока лет назад и неоднократно переиздавалась.

Перевод сделан с одного из последних прижизненных изданий. Эта работа представляет собой лишь две части из четырех, которые автор предполагал написать, излагая систему своих взглядов.

Швейцер ставит перед собой задачу пробудить в современном ему обществе стремление к созданию философски обоснованного и практически применимого оптимистически-этического мировоззрения, считая основной причиной упадка культуры в западном обществе отсутствие такого мировоззрения. При этом он полагает, что необходимо отказаться от оптимистически-этической интерпретации мира в любой ее форме, что ни миро- и жизнеутверждение, ни этику невозможно обосновать, исходя из познания мира. Он провозглашает независимость жизневоззрения (этики) от мировоззрения, пессимизм познания и оптимизм действия, практики. Оптимизм этот, как полагает Швейцер, коренится в нашей воле к жизни, наиболее непосредственным и наиболее глубоким проявлением которой является благоговение перед жизнью.

Этическое таит в себе высшую правду и высшую целесообразность. Таковы основные вехи мировоззрения Швейцера.

Значительное место в книге уделено истории этических идей и критическому анализу этических систем (со времен Древней Греции до конца XIX века) с точки зрения провозглашенной Швейцером этики активного самосовершенствования и благоговения перед жизнью.

Швейцеру близки по духу поздние стоики, Кант, рационалисты XVIII века, у которых он прослеживает развитие основного принципа нравственного, противопоставляя их взгляды надэтическому мировоззрению Гегеля с его формулой разумности действительного.

Этический пафос пронизывает и протест Швейцера против "гротескного прогресса" современного западного общества, враждебного подлинной "этической культуре", утратившего этические идеалы, завещанные ему Просвещением и рационализмом XVIII века. Критика Швейцера -- это критика с позиций абстрактного гуманизма; конкретизацией его взглядов стала его практическая деятельность.

Взгляды Швейцера не получили законченного систематического изложения. Практическое претворение в жизнь своих философских принципов занимало его больше, чем их теоретическое обоснование. Поэтому его мировоззрение, его этику нельзя рассматривать в отрыве от его деятельности.

Внутренняя логика его убеждений (пусть далеко не всегда совпадающая с логикой реальной действительности), страстность его веры в торжество добра и человечности, бескорыстное служение принятым идеалам, обая

ние его незаурядной личности -- все это внушает глубокое уважение к Альберту Швейцеру.

буржуазного общества, не видит реальных путей выхода из этого кризиса.

Для нас неприемлема этическая мистика, которую Швейцер провозглашает единственно непосредственным и единственно глубоким мировоззрением, логическим завершением беспредпосылочного рационального мышления, в качестве обновителя которого он стремится выступить. Путь к жизнеутверждению через этическую мистику и религию уводит в сторону от столбовой дороги развития человечества.

Подробный критический анализ взглядов Швейцера дан в предисловии проф. В. А. Карпушина.

ПРЕДИСЛОВИЕ

"Культура и этика" -- эта проблема становится в наше время все более актуальной, ибо развитие цивилизации в XX веке уже подошло к такому рубежу, когда лишенная этического начала культура буржуазного общества все более угрожает благополучию и существованию человека на Земле. Необходимо в полной мере оценить ту опасность, которую представляет для будущего человечества так называемая "массовая культура" буржуазного общества, не имеющая прочных нравственных основ, пропитанная идеями насилия, разбоя, культом секса и непрерывно и длительно растлевающая человеческое достоинство многих поколений.

С другой стороны, в нравственном развитии человечества совершается величайшей важности шаг: разуверившееся в капитализме человечество отворачивается от этики индивидуализма, выродившейся в культ эгоизма и стяжательства, и обращает свои взоры к этике коллективизма, рожденной в новое время пролетариатом и развитой социализмом.

В связи с этими процессами, являющимися полярными противоположностями в нравственном развитии человечества, естественно происходит оживление общественного интереса к проблемам этики и культуры.

Общеизвестно, что основоположники марксизма-ленинизма нанесли смертельный удар морализирующей критике капитализма, обнажив всю ее бездейственность, бесперспективность и в теоретическом и в организационно-практическом отношении. Морализирующая критика лишь умножала иллюзии и, подобно религии, сеяла несбыточные надежды на моральные средства "излечения" капитализма от его органических "недугов". Отвержение марксизмом морализирующей критики капитализма породило у многих буржуазных ученых неверное представление о том, что марксизму якобы чужда этика воспитания личности, что он довольствуется учением (и в том числе этическим) о воспитании и организации масс.

Эта устойчивая иллюзия буржуазного сознания достаточно широко распространилась и задела даже самых выдающихся представителей современной буржуазной интеллигенции. Определенную дань ей уплатили Р. Роллан, А. Эйнштейн, Т. Драйзер и др. Не составил исключения и такой выдающийся гуманист нашего времени, как Альберт Швейцер *.

(* Мы не останавливаемся на биографии А. Швейцера, поскольку она широко освещена в советской литературе. См.: Б. М. Носик, Швейцер, М., изд-во "Молодая гвардия", серия ЖЗЛ, 1971; сборник "Альберт Швейцер--великий гуманист XX века", М., изд-во "Наука", 1970.)

Вопреки подобным иллюзиям и ошибкам буржуазного сознания проблемы этики личности, равно как и проблемы этики социальной, представляют большой интерес как для теории марксизма-ленинизма, так и для практической деятельности коммунистов. Это вовсе не означает каких-либо уступок морализирующей критике капитализма. Превратив социализм из утопии в науку, марксизм отбросил морализирующую критику как ненужный

и вредный хлам, ибо она мешала пролетариату овладевать действительным идейным оружием революционной борьбы -- теорией научного коммунизма. Развитие современного социализма, вплотную поставившего в СССР вопрос о практическом решении проблемы всестороннего развития личности, побуждает к активизации марксистско-ленинских исследований, посвященных этическим проблемам во всем их многообразии, в том числе и этике личности. Марксизм снимает противопоставление этики социальной и этики индивидуальной и открывает путь к решению той невероятно запутанной этической проблемы, перед которой в бессилии остановился Швейцер, заявив, что без мистики переход от этики индивидуальной к этике социальной понять и осуществить невозможно.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Новосибирский Государственный Архитектурно-Строительный Университет (Сибстрин)

Реферат по Философии

Швейцер. Культура и этика

Проверил: Боровой Е.М

Выполнила: студентка 100 группы

Ковалёва Д.

Новосибирск 2010 год

Введение

Этико-нормативная программа Альберта Швейцера исходит из предпосылки, что между добродетелью и счастьем не может быть синтеза, гармонии. Конфликт между ними снимается через субординацию. Существует только два варианта такой субординации в зависимости от того, что берётся в качестве главной ценности - добродетель или счастье. Ни один из этих вариантов не удовлетворяет человека, а вместе они не возможны. Человек не может согласиться на то, чтобы жить только для себя. И то и другое противоестественно, учитывая двуединство человека, его промежуточное положение между животным и богом. Вместе с тем человек не может сделать так, чтобы он одновременно жил и для других и для себя. Альберт Швейцер предложил оригинальное решение этой этической головоломки, состоящей в том, чтобы конфликтующие человеческие стремления развести во времени, удовлетворив тем самым властные претензии каждого из них. Если счастье о добродетель никак не хотят уступить первенство друг другу, компромисс может состоять в том, что какое-то время главенствует счастье, а какое-то время - добродетель. И чем лучше человек послужит себе, тем лучше он сможет служить другим людям.

Иное дело - нравственное служение. Оно не так очевидно. Как считал Швейцер, утеря этических ориентиров - основная причина упадка культуры - объясняется их недостаточной укорененностью в мышлении.. мораль должна быть не только горячо принята, но ещё глубоко обоснована. Швейцер искал такую элементарную формулу морали, которая бы не поддавалась софистическим искажениям и которую нельзя было бы нарушать с чистой совестью. Он нашёл её в принципе благоговения перед жизнью. Только признания святости жизни во всех её формах и проявлениях придает нравственную соразмерность человеческой деятельности, гарантирует здоровое развитие культуры и согласную жизнь в обществе - таков основной завет Альберта Швейцера.

Этика - основа культуры

То, что остро почувствовал Швейцер-человек - внутренний надлом европейской культуры, - сосредоточенно исследовал Швейцер-философ. Культура, по его мнению, находится в глубоком кризисе, основные формы проявления которого - господство материального над духовным, общества над индивидом. Материальный прогресс, считает Швейцер, не вдохновляется более идеалами разума, а общество обезличивающим, деморализующим образом подчинило индивида своим целям и институтам.

Культура выражается в материальном и духовном прогрессе (Швейцер не проводит различия между понятиями культуры и цивилизации), росте благосостояния человека и общества, но ни как не сводится к этому. Самое существенное в ней - этическая основа, та высокая человеческая цель, ради которой она и существует. Воля к прогрессу в его универсальном и собственно этическом аспектах производна от мировоззрения, утверждающего мир и жизнь как ценности сами по себе. Кризис культуры в конечном счете обусловлен кризисом мировоззрения.

Европейцам кажется, замечает Швейцер, что стремления к прогрессу является чем-то естественным и само собой разумеющимся. А между тем это не так. До того и для того, чтобы в людях пробудилась жажда деятельности, в них должен сформироваться оптимистический взгляд на мир. Народы, находящиеся на примитивной стадии и не выработавшие цельного мировоззрения, не обнаруживают ясно выраженной воли к прогрессу. Кроме того, существуют мировоззрения, утверждающие отрицательное отношение к миру; так, индийская мысль ориентировала людей на практическую бездеятельность, жизненную пассивность. Пессимизм мышления закрывает путь оптимизму действия. Да и в истории европейской культуры миро - и жизнеутверждающее мировоззрение возникает в новое время, во времена античности и средневековья оно существует в лучшем случае в зачаточном виде. Только Возрождение осуществило окончательный поворот к миро- и жизнеутверждению, и, что особенно важно, оплодотворило его христианской этикой любви, освободившейся от пессимистического мировоззрения. Так возникает идеал преобразования действительности на этических началах. Проснувшийся в людях Нового времени дух преобразования, воля к прогрессу восходят именно к этому миро - и жизнеутверждающему мировоззрения. Только новое отношение к человеку и к миру пробуждает потребность в создании материальной и духовной реальности, отвечающей высокому назначению человека и человечества. Мировоззрение, полагающее, что действительность можно преобразовать в соответствии с идеалами, естественным образом трансформируется в волю к прогрессу. Это и порождает культуру Нового времени.

Однако судьба европейского мышления сложилась трагически. Суть трагедии Швейцер видит в утрате первоначальной связи миро- и жизнеутверждения с этическими идеалами. В результате этого воля к прогрессу ограничилась стремлением лишь к внешним успехам, росту благосостояния, простому накоплению знаний и умений. Культура лишилась своего исконного и самого глубокого предназначения - способствовать духовному и нравственному возвышению человека и человечества. Она потеряла смысл, потеряла ориентир, который позволяет отличать более ценное от менее ценного. Это очень важный момент в философии культуры Швейцера: мировоззрение миро- и жизнеутверждения только тогда становится подлинной культуротворящей силой, когда оно соединено с этикой. Здесь и произошёл разрыв.

Основная причина, как считает Швейцер, состоит в том, что этика миро- и жизнеутверждения не была рационально обосновано.она была порождена мышлением благородным и вдохновенным, но недостаточно глубоким. Внутренняя связь между оптимистическим мировоззрением и этикой была схвачена на уровне ощущения, эмпирических констатаций и желаний, но не была логически доказана. А на всеобщность и устойчивость может претендовать только то, что прочно закреплено в мышлении людей. Поэтому трагический исход культуры был предрешен. Не смотря на все героические попытки философов, прежде всего Гегеля и Канта, этико-гуманистический идеал, сформулированный просветителями Нового времени, не выдержал натиска мышления, критерии которого в XIX веке с развитием науки стали более тонкими, строгими, взыскательными. И вся проблема, чтобы рационально обосновать этический идеал.

Святость жизни

Размышляя над аксиоматическим основанием научного метода, обозначая «фундамент», на котором можно возвести здание мировоззрения, Декарт сформулировал свой знаменитый тезис «Я мыслю, следовательно, я существую». Такое начало, считает Швейцер, обрекает Декарта, на то, чтобы оставаться пленником царства абстракций. Всё, что следует из этого «я мыслю», не выводит человек за пределы самой мысли. Декартово решение проблемы не удовлетворяет Швейцера. Мысль всегда предметна, содержательна, она всегда есть мысль о чем-то. Швейцер пытается выяснить первичную и постоянную определенность мысли, её специфическую объективность, таким элементарным, непосредственным, постоянно пребывающим фактом сознания является воля к жизни. Швейцер формулирует свою аксиому: «Я - жизнь, которая хочет жить, я- жизнь среди жизни, которая хочет жить». Всегда, когда человек думает о себе своём месте в мире, он утверждает себя как волю к жизни среди таких же воль к жизни. В сущности, Швейцер перевернул формулу Декарта, положив о основу самоидентификации человеческого сознания не факт мысли, а факт существования. Его принцип, если пользоваться терминами Декарта, можно было бы выразить так: «Я существую, следовательно, я мыслю». Существование, выраженное в воле к жизни и утверждающее себя положительно как удовольствие и отрицательно как страдание, он рассматривает в качестве последней реальности и действительного предмета мысли. Когда человек мыслит в чистом виде, он находит в себе не мысль, а волю к жизни, выраженную в мысли.

Воля жизни Швейцера в отличие от «я мыслю» Декарта говорит о том, что делать, позволяет - и более того, требует от него выявить отношение к себе и к окружающему миру. Воля к жизни приводит человека в деятельное состояние, вынуждает его тем или иным образом к ней отнестись. Это отношение может быть негативно, с позиции отрицания воли к жизни. И тогда мысль не может состояться, развернуть себя с логической необходимостью, ибо она приходит в противоречие сама с собой.. отрицание воли к жизни, осуществленное и последовательно, не может окончится ничем иным, кроме как её фактическим уничтожением. Самоубийство оказывается той точкой, которая логически завершает предложение, формулирующее отрицание воли к жизни. Начало в этом случае одновременно становится и концом. Отрицание воли к жизни противоестественно и, самое главное, не может быть обосновано в логически последовательном мышлении. Человек действует естественно и истинно только тогда, когда он утверждает волю к жизни. Жизнеспособна только мысль, утверждающая волю к жизни. Человек не просто осознает то, что движет им инстинктивно, неосознанно. Он вместе с тем выявляет особое, сугубо человеческое - благоговейное - отношение к жизни. Адекватное познание воли к жизни есть вместе с тем её углубление и возвышение. Воля к жизни утверждает себя как таковая и становится началом мышления, лишь осознавая свою идентичность во всех своих многообразных проявлениях. В мыслящем человеке воля к жизни приходит в согласие с собой и такое согласие достигается деятельностью, направляемой благоговением перед жизнью. Тогда мыслящий человек становится этической личностью, а утверждение его воли к жизни перерастает в нравственную задачу. «Этика заключается, следовательно, в том, что я испытываю побуждение высказывать равное благоговение перед жизнью как по отношению к моей воле к жизни, так и по отношению к любой другой. В этом и состоит основной принцип нравственного. Добро - то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей».

Этика Швейцера является универсальной, его понимание гуманизма охватывает также и природу, а этика человеческих взаимоотношений выступает в его рамках лишь особым случаем.

Этика и мистика

Смысл человеческой жизни не может быть выведен из смысла бытия, а этика - из гносеологии.

Этика, считает Швейцер, должна родиться из мистики. При этом мистику он определяет как прорыв земного в неземное, временного в вечное. Мистика бывает наивной и завершенной; наивная мистика достигает приобщения к неземному и вечному путем мистерии, магического акта, завершенная - путем умозрения. Тем самым проблема возможности этики приобретает ещё большую остроту, ибо неземное и вечное не может быть выражено в языке. Язык способен охватить лишь земную и конечную реальность. Эту неразрешимую проблему Альберт Швейцер решил с такой же простотой. Этика возможна не как знание, а как действие, индивидуальный выбор, поведение.

«Истинная этика начинается там, где перестают пользоваться словами». Это высказывание Швейцера нельзя рассматривать только в педагогическом аспекте, как подчеркивание первостепенной роли личного примера в нравственном воспитании. Гораздо более важно его творческое содержание. Поскольку этика есть бытие, данное как воля к жизни, то и разворачиваться она может в бытийной плоскости. Она совпадает с волей к жизни, которая утверждает себя солидарно с любой другой воле к жизни. Этика существует как этическое действие, соединяющее индивида со всеми другими живыми существами и выводящее его в ту область неземного и вечного, которая закрыта для языка и логически упорядоченного знания. «Воля к жизни проявляется во мне как воля к жизни, стремящаяся соединиться с другой волей к жизни. Этот факт - мой свет в темноте. Я свободен от того незнания, в котором пребывает мир. Я избавлен от мира. Благоговение перед жизнью наполнило меня таким беспокойством, которого мри не знает. Я черпаю в нем блаженство, которого мне не может дать мир. И когда в этом ином, чем мир, бытии некто другой и я понимаем друг друга и охотно помогаем друг другу там, где одна воля мучила бы другую, то это означает, что раздвоенность воли к жизни ликвидирована». Только через волю к жизни, через деятельное возвышение и утверждение жизни осуществляется «мистика этического единения с бытием».

Этика, как её понимает Швейцер, и научное знание - разнородные явления: этика есть приобщение к вечному, абсолютному, а научное знание всегда конечно, относительно, этика творит бытие, а научное знание описывает его. Этика умирает в словах, застывая в них, словно магма в горных породах, а научное знание только через язык и рождается. Но из этого было бы неверно делать вывод, будто этика может осуществляться вне мышления. Этика есть особый способ бытия в мире, живое отношение к живой жизни, которое может, однако, обрести бытийную устойчивость только как сознательное, ускоренное в мышлении.

Воля к жизни раздвоена опасным образом. Одна жизни утверждает себя за счёт другой. Поэтому самоутверждение воли к жизни в её стремлении к солидарному слиянию с любой другой волей к жизни не может протекать стихийно. Только в человеке как сознательном существе воля к жизни проистекает из мышления, которое доказывает, что этика содержит свою необходимость в себе и что индивид должен «повиноваться высшему откровению воли к жизни» в себе. И ничему больше. Жизнеутверждающее начало воли к жизни находит своё продолжение и выражение в этическом мышлении. Мышление дает индивиду силу противостоять жизнеотрицанию каждый раз, когда его жизнь сталкивается с другой жизнью. «Сознательное и по свое1ё воле я отдаюсь бытию. Я начинаю служить идеалам, которые пробуждаются во мне, становлюсь силой, подобной той, которая так загадочно действует в природе. Таким путем я придаю внутренний смысл свою существованию». Здесь развивается единственная в своем роде диалектика мистики и рациональности, столь характерная для этического мировоззрения Швейцера. Последовательная рациональность, не находя «вещества» этики в эмпирическом мире, постулирует её мистическую сущность. Мистическая природа этики реализуется в рационально осмысленных и санкционированных разумом действиях человека.

Этика традиционно именуется практической философией. Она рассматривается как основной канал выхода философии в практику. Философские знания о мире оказывают обратное воздействие на него, приобретают практическую действительность в той мере, в какой они трансформируются в идеальные модели и нормы человеческого поведения. Здесь действует цепочка: философия - этические каноны - индивидуальный опыт. В этом смысле этику можно было бы назвать философской практикой. Этика Швейцера выпадает из традиции, не подпадает под привычное понятие практической философии. Она не признает ни каких связей с гносеологией и является непосредственным выражением бытийной силы, которая предстает в индивиде как воля к жизни. Это не отраженное, но заговорившее бытие. Она есть адекватный, усиленный мышлением способ существования бытия, практическое утверждение воли к жизни.

Чистая совесть - изобретения дьявола

Оригинально и поразительно ясно решает Швейцер самый трудный для этики вопрос о путях её соединения с жизнью

Этика конструирует идеальную нравственность по контрасту с реальным миром. Признание несовершенства человеческих нравов является условием, содержанием и оправданием нормативной модели, задающей иную перспективу межчеловеческих отношений. Но чем решительней идеальная мораль порывает с идеальным миром, чем выше она взмывает в поднебесье духа, тем трудней ей пройти обратный путь, спуститься с небес идеальных устремлений на землю практической жизнедеятельности. Человек, желающий быть одновременно моральным и практически деятельным, оказывается зажатым между двумя полюсами: святостью и цинизмом. Чтобы остаться верным идеальным предписаниям морали, он вынужден сторониться активной борьбы, стать отшельником. Если же человек стремиться стать деятельным, добиваться жизненного успеха, то он должен быть готовым преступить моральные заперты, как бесцеремонно преступали их люди, достигавшие вершин земной власти. Реальное поведение реальных людей всегда является компромиссом между тем и другим. челов0435еское благо, складывается из удовольствия и разумения, его можно уподобить напитку, представляющему собой хмельного меда и отрезвляющей воды. Каковы пределы жизненного компромисса: как остаться моральным, не превращаясь в отшельника-святого, и как сохранить социальную активность, не впадая в цинизм?

Альберт Швейцер решает его, отрицая саму идею этического компромисса. Напиток жизни, приготовленный по рецепту доктора Швейцера, отличается тем. Что в нем бодрящая струя чистой воды никогда не смешивается с отравляющей струей хмельного напитка. Этика в ее практическом выражении совпадает у него со следованием основному принципу нравственного, с благоговением перед жизнью. Любое отступление от этого принципа - моральное зло. Этический принцип Швейцера существенного отличается от аналогических принципов или законов, которые формировались в истории этики. Прежде всего он составляет не просто основное, но единственное и исчерпывающее содержание нормативной модели нравственно достойного поведения. Этика Швейцера не содержит системы норм, она предлагает и предписывает единственное правило - благоговейное отношение к жизни всюду и всегда, когда индивид встречается с другими проявлениями воли к жизни. Вместе с тем этический принцип Швейцера является содержательно определенным и, что особенно важно, самоочевидным. Чтобы установить соответствие своих действий данному принципу, индивиду не требуется прибегать к каким-либо дополнительным логическим процедурам. Сделать это для него также просто, как и выяснить, светит ли на небе солнце или нет.

Мыслители древности выдвигали нравственные требования (пифагорейский запрет употребления в пищу бобов или ветхозаветное «не убий»), идентификация которых не представляла никакой трудности. Однако в дальнейшем философы всё более стали склоняться к обобщенным и формализованным принципам, имевшим отчасти головоломный характер. Скажем, установить меру соответствия какого-либо поступка категорическому императиву Канта - дело отнюдь не легкое. Сам Кант прибегал к сложным рассуждениям, чтобы ответить на вопрос: может ли крайне нуждающийся человек брать деньги в долг, обещая вернуть их, хотя хорошо знает, что не в состоянии будет это сделать. Убедительность его рассуждений неоднократно и не без основания становилась под сомнения, в частности Гегелем. К тому же следует учесть, что человек психологически более склонен к моральной софистике, чем к беспристрастному моральному анализу своих поступков. Он склонен выдавать совершаемое им зло за добро. Императив Швейцера блокирует эту хитрость морального сознания. Ведь во внимание принимаются только прямые действия, направленные на утверждение воли к жизни. А здесь при всем желании обмануться достаточно трудно. Срывая цветок, человек совершает зло, спасая раненное животное, творит добро. Это так просто, так элементарно. И эту элементарность, узнаваемость в каждом акте человеческого поведения Швейцер считал важнейшим достоинством открытой им моральной истины. Одно из важнейших условий - не предаваться абстракциям, а оставаться элементарным.

Реальность, в границах которой действует индивид, такова, что созидающая воля к жизни неизбежно оказывается также разрушающей. «Мир представляет собой жестокую драму раздвоения воли к жизни». Одно живое существо утверждает себя в нем за счет другого. Жестокая проза жизни противоречит требованиям нравственного принципа. Этика и необходимость жизни находятся в непримиримом, напряженном противостоянии. Человеку не дано вырваться из этой ситуации раздвоенности. Как же ему вести себя, как относится к этим двум силам, раздирающим его на части? Швейцер отвечает: принять ситуацию такой, какова она есть, иметь мужество и мудрость видеть белое белым, а черное черным и не пытаться смешивать их в серую массу. Человек - не ангел, и, как существо земное, плотское, он не может не наносить вреда другим жизням. Однако человек (именно это делает его поведение этическим, нравственным) может сознательно следовать в своих действиях принципу благоговения перед жизнью, способствуя её утверждению всюду, где это возможно, и сводя к минимуму вред, сопряженной с его существованием и деятельностью.

В мире, где жизнеутверждение неразрывно переплетено с жизнеотрицанием, нравственный человек сознательно, целенаправленно и непоколебимо берет курс на жизнеутверждение. Любое (даже и минимально необходимое) принижение и уничтожение жизни он воспринимает как зло. В этике Швейцера понятие добра и зла чётко отделены друг от друга. Добро есть добро. Его не может быть много или мало. Оно есть или его нет. Точно так же и зло остается злом даже тогда, когда оно абсолютно неизбежно. Поэтому человек обречен жить с нечистой совестью. Швейцер, подобно Канту, придает концептуальный смысл утверждению о том, что чистая совесть - изобретение дьявола.

Мистическая основа этики благоговения перед жизнью и проистекающее из нее абсолютное противопоставление добра и необходимости обусловили самую примечательную и сильную сторону мировоззрения Швейцера - его принципиальную неморалистичность. Этика Швейцера освобождает бытие, практическую деятельность от тирании и моральных норм, от пут жесткой моральной регламентации. Она ограничивается формулированием общей цели деятельности человека, её постоянной сверхзадачи, предлагая в том, что касается конкретных действий, их предметного содержания и организации, руководствоваться сугубо рациональными соображениями, логикой самого дела. Так, отправляясь в путь, мы выясняем, куда и как двигаться, и здесь решающее слово при выборе направления и цели принадлежит этике. Но когда направление пути известно, то здесь значение приобретают прагматические возможности: средства передвижения, состояние дороги, квалификация водителя и т.д.

Этика противоречит целесообразности, и именно это позволяет ей быть наиболее целесообразной; она выше обстоятельств и тем дает возможность в максимальной степени сообразовываться с ними. Этика говорит лишь одно: добро - это сохранение и развитие жизни, зло - уничтожение и принижение её. И всё. А конкретные способы осуществления этого зависят от обстоятельств, умения, силы, воли, практической смекалки и т.п. индивида. И при этом этика ясно сознает, что зло можно уменьшить, но избежать его полностью невозможно. Поэтому она не выдвигает абсолютного запрета на уничтожение и принижения жизни, она только обязывает всегда считать такое уничтожение и принижением злом.

Этика благоговения перед жизнью есть этик личности, она может реализоваться только в индивидуальном выборе. Швейцер считает, что этика перестает быть этикой, как только начинает выступать от имени общества. Выдвигаемые им аргументы достаточно убедительны. Общество не может не относиться к человеку как к средству, не может не рассматривать людей в качестве своих исполнительных органов: оно неизбежно оказывается в ситуации, вынуждающей оплачивать так называемое общее благо ценой счастья отдельных индивидов. Моральные апелляции или регламенты, которыми оперирует общество, по существу, являются хитростью, предназначенной для того, чтобы добиться мытьем того. Чего не удается добиться катаньем, принуждением и законом. Поэтому этика личности должна быть на чеку и испытывать постоянное недоверие к идеалам общества. И уж что ни в коем случае нельзя передоверять обществу, так это роль этического воспитателя. В этической критике общества Швейцер резок и определен: «Гибель культуры происходит в следствии того, что создание этики перепоручается государству».

В принципе Швейцер допускает перспективу превращения общества из естественного образования в этическое. Для этого оно должно приобрести характер нравственной личности. Вообще этика в его понимании - целая звуковая гамма. Она начинает с живых звуков этики личного смирения, переходит в аккорды этики активного личностного самосовершенствования, за ними следуют приглушенные шумы этики общества, и «наконец, звук затухает в законодательных нормах общества, которые уже только условно можно назвать этическими». Однако идея возвышения этики личности до этики общества, идея возможности культурного государства осталась у Швейцера в зачаточном виде. Он не видел путей расширения этики личности до этики общества и в то же время исключал возможность трансформации этики общества в этику личности. В своей концепции он странным образом не придавал сколько-нибудь существенного значения различиям в строении общества, его форм. И это, пожалуй, самый слабый пункт его мировоззрения: в нем гуманность оказалась противопоставленной праву, живое служение людям - профессионально организованной деятельности, индивидуальный выбор - общественному.

Заключение

Путь его этики не совпадает с магистральной дорогой, она намечает боковую тропу. И с этой точки зрения уход Швейцера в африканский лес оборачивается иной символикой - знаком того, что этический выбор можно реализовать лишь вне существующей цивилизации. И хотя сам Швейцер в своей деятельности стремился соединить моральные мотивы с достижениями культуры, цивилизации, признавания, впрочем, необычайную трудность этой задачи, тем не менее его этическое мировоззрение не содержит развернутой концепции такого синтеза. Как бы, однако, ни оценивать философские и жизненные поиски Альберта Швейцера, он, несомненно, был прав в том, что в современном мире нет более важной, витально значимой задачи, чем соединение цивилизации с моралью, культуры с этикой, и что эта задача является испытанием, вызовом не только для человечества в целом, но и для каждого человека в отдельности.

Список литературы

1. Гусейнов А.А. Этика и мораль.

Подобные документы

Развитие взглядов выдающегося гуманиста нашего времени А. Швейцера в русле критики европейской философии второй половины XIX в. за утрату ею культурно-творческих ценностей и ориентиров. Этический элемент в культуре. А. Швейцер о пути возрождения культуры.

контрольная работа , добавлен 25.02.2014


Понятие науки и направления исследования данной категории Аристотелем. Сущность и главные проблемы этики, цели и задачи, роль и значение философа в ее развитии. Нравственность человеческого общества. Значение этических учений для современной этики.

реферат , добавлен 11.04.2015


Общая характеристика атомистской этики, ее основные представители и особенности их учения. Место эпикуреизма в атомистской этике. Формирование христианской философии и христианской этики: их взаимоотношение. Отношение христианской идеологии к эпикуреизму.

реферат , добавлен 11.05.2011


Философская дисциплина, предметом исследования которой являются мораль и нравственность. Этика как предмет философии. Выделение этики как особого аспекта философии. Современное состояние этики. Проблема критериев добра и зла, добродетели и пороков.

реферат , добавлен 24.05.2015


Гносеологическое направление в философии И. Канта. Внутренний нравственный закон как категорический императив. Идея человеческого достоинства как важнейшее понятие кантовской этики. Виды долга: к высшим и низшим существам, человека перед человеком.

реферат , добавлен 05.10.2009


Язык как ключ к пониманию мышления и знания. Единство и многообразие знаков. Понятие метаязыка. Философия культуры и этики (этические добродетели по Аристотелю). Виды эстетических ценностей. Практическое и теоретическое отношение человека к миру.

реферат , добавлен 28.01.2010


Гносеология как выражение сомнения в силе и оправданности философского познания. Характеристика таких этических категорий, как добро, зло, человек. Этика закона, искупления и творчества. Понятие эсхатологической этики. Смерть и бессмертие, ад и рай.

книга , добавлен 18.11.2010


Характерные черты этики стоиков и этики эпикурейцев, у которых в качестве философской основы выступает атомистическое строение мира. Метод познания в философии Нового времени, обоснованный Френсисом Бэконом. Понятие и формы достижения бессмертия человека.

контрольная работа , добавлен 23.12.2011


Краткий очерк жизни, личностного и творческого становления великого философа Древней Греции Эпикура. Сущность теории Эпикура об устройстве мира и смысле жизни, ценности эпикуровской этики. Цель построения государства и политики, по мнению мыслителя.

доклад , добавлен 07.11.2009


Зависимость философских категорий добра и зла от моральных принципов общества. Необходимость помощи бездомным людям и брошенным животным, асоциальным элементам. Формирование этики и морали как порядочного отношения совести к происходящему в государстве.

Часть первая РАСПАД И ВОЗРОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
I. ВИНА ФИЛОСОФИИ В ЗАКАТЕ КУЛЬТУРЫ
II. ВРАЖДЕБНЫЕ КУЛЬТУРЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА В НАШЕЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И ДУХОВНОЙ
ЖИЗНИ
III. ОСНОВНОЙ ЭТИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР КУЛЬТУРЫ
IV. ПУТЬ К ВОЗРОЖДЕНИЮ КУЛЬТУРЫ
V. КУЛЬТУРА И МИРОВОЗЗРЕНИЕ

Часть вторая КУЛЬТУРА И ЭТИКА

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Имя Альберта Швейцера (1875--1965), "доктора из Ламбарене", лауреата
Нобелевской премии, известно всему миру.

Издавая в переводе на русский язык книгу А. Швейцера "Культура и
этика", мы знакомим советских читателей со Швейцером - философом, с одной из
областей его разносторонней деятельности. Книга написана около сорока лет
назад и неоднократно переиздавалась.

Перевод сделан с одного из последних прижизненных изданий. Эта работа
представляет собой лишь две части из четырех, которые автор предполагал
написать, излагая систему своих взглядов.

Швейцер ставит перед собой задачу пробудить в современном ему обществе
стремление к созданию философски обоснованного и практически применимого
оптимистически-этического мировоззрения, считая основной причиной упадка
культуры в западном обществе отсутствие такого мировоззрения. При этом он
полагает, что необходимо отказаться от оптимистически-этической
интерпретации мира в любой ее форме, что ни миро- и жизнеутверждение, ни
этику невозможно обосновать, исходя из познания мира. Он провозглашает
независимость жизневоззрения (этики) от мировоззрения, пессимизм познания и
оптимизм действия, практики. Оптимизм этот, как полагает Швейцер, коренится
в нашей воле к жизни, наиболее непосредственным и наиболее глубоким
проявлением которой является благоговение перед жизнью.

Этическое таит в себе высшую правду и высшую целесообразность. Таковы
основные вехи мировоззрения Швейцера.

Значительное место в книге уделено истории этических идей и
критическому анализу этических систем (со времен Древней Греции до конца XIX
века) с точки зрения провозглашенной Швейцером этики активного
самосовершенствования и благоговения перед жизнью.

Швейцеру близки по духу поздние стоики, Кант, рационалисты XVIII века,
у которых он прослеживает развитие основного принципа нравственного,
противопоставляя их взгляды надэтическому мировоззрению Гегеля с его
формулой разумности действительного.

Этический пафос пронизывает и протест Швейцера против "гротескного
прогресса" современного западного общества, враждебного подлинной "этической
культуре", утратившего этические идеалы, завещанные ему Просвещением и
рационализмом XVIII века. Критика Швейцера -- это критика с позиций
абстрактного гуманизма; конкретизацией его взглядов стала его практическая
деятельность.

Взгляды Швейцера не получили законченного систематического изложения.
Практическое претворение в жизнь своих философских принципов занимало его
больше, чем их теоретическое обоснование. Поэтому его мировоззрение, его
этику нельзя рассматривать в отрыве от его деятельности.

Внутренняя логика его убеждений (пусть далеко не всегда совпадающая с
логикой реальной действительности), страстность его веры в торжество добра и
человечности, бескорыстное служение принятым идеалам, обая-
ние его незаурядной личности -- все это внушает глубокое уважение к
Альберту Швейцеру.

Вместе с тем нельзя не признать, что автор книги не дает, и по вполне
понятным причинам не может дать, точного диагноза недугов западной культуры,
не ставит ее деградацию в прямую связь с кризисом устоев
буржуазного общества, не видит реальных путей выхода из этого кризиса.

Для нас неприемлема этическая мистика, которую Швейцер провозглашает
единственно непосредственным и единственно глубоким мировоззрением,
логическим завершением беспредпосылочного рационального мышления, в качестве
обновителя которого он стремится выступить. Путь к жизнеутверждению через
этическую мистику и религию уводит в сторону от столбовой дороги развития
человечества.

Подробный критический анализ взглядов Швейцера дан в предисловии проф.
В. А. Карпушина.

Альберт Швейцер. Культура и этика

Ахмедова Тамила Хикмет кызы,

кандидат философских наук, доцент Азербайджанского государственного университета культуры и искусства.

Освальд Шпенглер, Карл Ясперс, Хосе Ортега-и-Гассет, Маркузе, Эрих Фромм, А.Камю, Ж.Маритен имена этих мыслителей вошли в историю культурологической мысли, прежде всего, благодаря их точному анализу трагического кризиса западной культуры. К сожалению, эти мыслители, дав диагноз болезни ХХ столетия социокультурной ситуации и строя пессимистические концепции дальнейшего культурно исторического развития Западной цивилизации, не указывали убедительный и реальный путь нравственного оздоровления общества.

Немецко-французский ученый Альберт Швейцер в отличие от них показывает реальный и возможный путь преодоления пагубного характера воздействия современный цивилизации на человека, это путь нравственного самосовершенствовании личности, этику благовения перед жизнью.

И все же гуманистическое мировоззрение Швейцера было подтверждено его непререкаемым авторитетом его собственной жизнью. «Доктор из Ламбарене» - это имя Швейцера знакомо многим людям, далеким от решения проблем культурологии.

Еще в юном возрасте Швейцер решил до 30 лет получить как можно более глубокое образование, а затем посвятить себя служению людям. Такое казалось бы пафосное, абстрактное на непосвященный взгляд решение, осуществляясь на деле, нашло вполне конкретные пути реализации.

К тридцати годам Швейцер благодаря своим многочисленным дарованиям и воспитанию, и таким добродетельным качествам как вера в себя, трудолюбие, упорство и методичность был уже признанным теологом и многообещающим философом. К этому времени у него было репутация среди профессиональных органистов, кстати, А.Швейцер был и мастером органостроения, а его исследование об И.С. Бахе, принесшее ему европейскую славу, до сих пор считается классическим трудом в этой области среди музыковедов. Таким образом, будучи удачлив на службе, имея широкий круг друзей, в том числе и очень влиятельных, он решает изменить коренным образом свою комфортную жизнь благополучного европейца, уехав в Африку.

Еще в студенческие годы Швейцер пытался реализовать свой принцип служения человеку. Он участвовал в попечении о беспризорных детях. Занимался устройством жизни бродяг и людей, отбывших тюремное заключение. Однако такая деятельность, зависящая от различных филантропических и благотворительных организаций, противоречила принципу индивидуального действия Швейцера, принципу несения личной ответственности за свои деяния. Он, выбрав работу именно врача, а не миссионера, как было тогда принято, становился и независимым от официальной благотворительности. В то же время врачебная деятельность, будучи самой что ни на есть подвижнической, как нельзя лучше подходила для индивидуальности, ревностно ограничивающей свою активность пределами личной ответственности. Во имя следования этому принципу он, профессор Страсбургского Университета, дактор философии, доктор теологии приступает к изучению медицины и на шесть с лишним лет становиться студентом. Одним словом он, исповедуя то, что проповедовал, собственной жизнью служил подтверждением своего гуманистического мировоззрения, этики благоговения перед жизнью. Но значит ли, что, посвятив себя лечению негров никому не известного в то время африканского местечка Ламбарене, он отказался от всего того, что любил, чем жил и в чем уже достиг признания? Нет! Проведя всю оставшуюся с небольшим перерывами жизнь в Африке, он продолжил свою деятельность ученого, музыканта (друзья даже подарили ему специально устроенный орган, который выдерживал климат Тропической Африки) и как философа. И именно в Африке он пришел к «Этике благоговения перед жизнью».

Он задумал произведение, которое должно было «вскрыть причину упадка культуры и привлечь внимание к возникающим в связи с этим опасностям» .

Работая над рукописью «Культуры и Этики» Швейцер последовательно анализировал философские учения в результате, которого кризис культуры объяснялся кризисом нравственности и дефицитом гуманизма. Нужно было создать такую этику, такое мировоззрение, которое бы остановило упадок культуры и создало бы весомые для ее возрождения, обновляющие и жизнеутверждающие импульсы. Осенью 1915 года плывя по африканской реке Огове к тяжелобольной женщине, он продолжал работать над рукописью. «Рассеяно сидел я на палубе, - вспоминал позже А.Швейцер – отыскивая простое и универсальное понятие этического, которое я не находил ни в какой философии… Вечером третьего дня, когда мы на закате солнца проплывали прямо через стадо бегемотов, встали передо мной вдруг слова «благоговение перед жизнью»…. Отныне я был проникнут идеей, в которой мир и жизнеутверждение соотносились с нравственностью.

Но Швейцер в отличие от западных культурологов не ограничивается только анализом признаков кризиса культуры, он ищет рациональные, настоящие, а не фатальные причины наблюдаемого кризиса культуры, ищет пути возрождения.

Вот основные тезисы о кризисе культуры А.Швейцера: «Материальные достижения, конечно, делают человечество, как таковое, более независимым от природы, чем раньше. Вместе с тем, однако, они уменьшают количество независимых существ внутри самого человечества. Ремесленник под воздействием машины превращается в фабричного рабочего. Место независимого коммерсанта все чаще занимает чиновник в силу того, что в сложных условиях современного производства шансы на существование имеют лишь предприятия, располагающие крупным капиталом…. Возникающее состояние зависимости и подчинения усугубляется еще и тем, что производственная жизнь объединяет все больше число людей в крупные агломерации, отрывая их от кормилицы- земли, от собственного дома и от природы. Тем самым люди тяжело травмируются психически. Утверждение о том, что с потерей собственного участка земли, «собственного жилища у человека начинается противоестественная жизнь, оказывается на поверку слишком правильным, чтобы считаться парадоксальным» .

С подневольным существованием органически связано перенапряжение людей. В течение двух или трех поколений довольно многие индивиды живут только как наемная рабочая сила, а не люди. Сверхзанятость современного человека лишает его труд духовного и нравственного начала. Такой человек, став жертвой перенапряжения, постоянно испытывает потребность во внешнем отвлечении и он находит его. Находит в праздности и развлечениях, требующих минимальных затрат духовных и интеллектуальных сил. Институты призванные стимулировать духовную жизнь, служить образованию и культуре, напротив, способствуют сползанию общества в пропасть легкомыслия и поверхности. Театр уступает место кабаре, а серьезная литература – развлекательной. Журналы и газеты преподносят информацию в предельно упрощенной форме. От больших городов и его жителей исходит дух растления. Специализация и организация труда внедряется, повсюду и даже там где в них нет никакой необходимости. Специализация разрушает цельность человека, общая организация общества совершается за счет духовной жизни. Несвободный, разобщенный, ограниченный современный человек находится под угрозой стать негуманным. Общество перестало признавать за всеми людьми человеческое достоинство. Человек, теперь превращенный в «человеческий материал», став объектом всевозможных манипуляций, одурманенный идеологией используется и гибнет сам, и убивает себе подобных в войнах, завоеваниях, колонизациях.

Появившиеся на рубеже Х I Х-ХХ столетия и занимающие умы интеллектуалов многочисленные пессимистические, релятивистские и социальные концепции культуры в итоге, по мнению Швейцера вели к понижению воли к жизни, пренебрежением индивидуальностью личности и дезориентацией в системе культурных ценностей. Следуя логике таких концепций Закат культуры вполне закономерен.

Действительно роковым для культуры стал тот факт, что ее материальная сторона развилась намного сильнее, чем духовная. Конечно же под воздействием открытий и успехов науки, обуздав силы природы и поставив их себе на службу, обогатив познание и многократно раскрыв свои возможности перед человеком открылись перспективы обеспечить намного лучшие условия своего существования. К сожалению, считает ученый, восторгаясь успехами науки и практики, мы переоцениваем материальные достижения и не принимаем во внимание значение духовного начала. «Культура – совокупность прогресса человека и человечества во всех областях и направлениях при условии, что этот прогресс служит духовному совершенствованию индивида как прогрессу прогрессов» .

Источник культурного декаданса, его упадка и несовершенства объясняется тем, что оптимистическое жизнеутверждающее начало мировоззрения, его этика либо деградировали, либо остались неразвитыми. Остановить упадок культуры, воссоздать подлинную живую культуру возможно только с помощью создания такого мировоззрения, которое достаточно убедительно формулирует этическое миро- и жизнеутверждение.

Самую существенную связь с миром составляет переживание . Познание ставшее переживанием, наполняет человека ощущением его внутренний связи с окружающем миром, наполняет его чувством благоговения перед жизнью, перед таинственной волей к жизни, проявляющихся во всем и в травинке, пробивающейся сквозь асфальт, и в ручке младенца, тянущейся к матери.

Истинная философская этика гласит должна исходить из самого непосредственного и всеобъемлющего факта сознания. Этот факт гласит: «Я есть жизнь, которая хочет жить, я есть жизнь среди жизни, которая хочет жить» .

Следовательно, этика заключается в том, человек испытывает побуждение выказать ровное благоговение перед жизнью как по отношению к своей воли жизни, так и по отношению к любой другой. Гениальное – просто. Не делай другому то, чего себе не желаешь. Это и есть основной принцип нравственности. Так говорил Заратустра, об этом гласит Библейская мудрость и мудрость Корана. Швейцер «опять заставил заново» мыслить о том, что добро - то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей. Нравственный человек, повинуясь внутреннему побуждению помогать любой жизни, не побоится показаться смешным или сентиментальным, потому что нравственность является не только законом жизни, но и условием ее существования и развития.

Анализируя культурологическую концепцию А.Швейцера, исследователи почти всегда описывают его жизнь. Потому что великий гуманист был практическим воплощением единства слова и дела, воплощением своей этики, этики благоговения перед жизнью.

Литература

1. Пауль Герберт Фрайер. Альберт Швейцер. Картина жизни. Москва. 1984.

2. Альберт Швейцер. «Письмо из Ламбарене». Ленинград 1978.